|
44 показательное поведение курсантов, противоречащее традиционным для кабардинцев и балкарцев нормам. Естественно, это было возможным лишь в условиях строжайшей дисциплины и принуждения. Случаи фактического бегства из Ленинского учебного городка были отнюдь не редкостью. С этой точки зрения весьма примечательными представляются несколько писем руководителей ЛУГа, направленные ими в адрес различных партийных инстанций в течение 1925 года. Масштабы явления, по всей видимости, были таковы, что требовали силового вмешательства: "...Ввиду же могущих быть случаев дезертирства курсантов из городка, прошу предложить исполкомам следить за всеми прибывающими в села курсантами, и в случае появления таковых, без задержки препровождать их в городок". Инициация новых форм социальной активности велась практически в принудительном порядке, и курсанты ЛУГа при этом права на собственное мнение, по всей видимости, не имели. Партийные органы области вели форсированную работу по перевоспитанию их. Фактическое удушение естественно-эволюционных типов социальной активности, ставшее свершившимся фактом (за исключением редких и малозначащих феноменов) уже к середине 20-х годов, не могло не "спровоцировать" ориентацию населения Кабардино-Балкарии в новых социальноэкономических и культурных условиях в нужном для партии направлении. Видимо, мы можем принять как очевидное, что несмотря на сохранявшееся среди подавляющего большинства населения традиционное мировоззрение, к 1925 году усилиями партийных и советских органов области в КБАО сформировался устойчивый контингент граждан, основные жизненные устремления которых были связаны именно с реализацией в новой системе социальных и культурных норм. Первые же выпуски курсантов ЛУГа для КБАО с ее небольшим насе1ЦГА КБР, ф. Р-2, оп. 1, д. № 253, т. 1, л. 107. |
82 Воспитательная и пропагандистская работа в ЛУГе была основана на инициации новых поведенческих форм, внутренние структуры его практически дублировали систему существовавших в те годы институтов исполнительной и представительной власти. Курсанты городка проходили ускоренную адаптацию в новом для себя ментальном пространстве за счет участия в работе внутренних структур самоуправления. Функциональную роль последних четко осознавало как руководство тех лет, так и последующие поколения исследователей: I «...Коммунистическое воспитание учащихся партийной организацией осуществлялось и через органы самоуправления учащихся. Являясь одной из важнейших форм школьного воспитания, самоуправление строилось на основе вовлечения в активную и самодеятельную работу всех учащихся городка под лозунгом: «Ни одного учащегося без нагрузки и активной самодеятельной работы в организации»55. Говорить о возможностях вариативного поведения в подобных условиях, на наш взгляд, излишне. Инициативность и ее направленность навязывались «сверху», причем делалось это в весьма жесткой форме. Курсанты обязывались не только проходить общеобразовательные дисциплины, но и в обязательном порядке должны были участвовать в праздничных и общественных мероприятиях, сценарии которых разрабатывались достаточно тщательно и предусматривали, помимо \ всего прочего и демонстративно-показательное поведение курсантов, противоречащее традиционным для кабардинцев и балкарцев нормам. Естественно, это было возможным лишь в условиях строжайшей дисциплины и принуждения. Случаи фактического бегства из Ленинского учебного городка были отнюдь не редкостью. С этой точки зрения весьма примечательными представляются несколько писем руководителей ЛУГа, направленные ими в адрес различных партийных инстанций в течение 1925 года. Масштабы явления, по всей видимости, были таковы, что требовали силового вмешательства: «...Ввиду же 83 могущих быть случаев дезертирства курсантов из городка, прошу предложить исполкомам следить за всеми прибывающими в села курсантами, и в случае появления таковых, без задержки препровождать их в городок». Инициация новых форм социальной активности велась практически в принудительном порядке, и курсантки ЛУГа при этом права на собственное мнение, по всей видимости, не имели. Партийные же органы области вели форсированную работу по перевоспитанию их. Например, при определении количества депутаток на краевой съезд горянок, секретариат Кабардино-Балкарского обкома постановил выделить ЛУГу 5 мест больше чем любой другой структуре57. Тогда же, в 1925 году осенью партийная организация Кабардино-Балкарии, наконец, приняла решение об использовании именно «коммунарок на работе среди женщин»58, что, конечно же, было серьезным моментом инициации социальной активности горянки и того самого раскрепощения, о котором говорилось уже на протяжении нескольких лет. Инициализация и разворачивание женского движения в конце 20-х годов была обусловлена не только мерами партийных и советских органов. Фактическое удушение естественно-эволюционных типов женской социальной активности, ставшее свершившимся фактом (за исключением редких и малозначащих феноменов) уже к середине 20-х годов, не могло не «спровоцировать» ориентацию женщин КабардиноБалкарии в новых социально-экономических и культурных условиях в нужном для партии направлении. Основная масса женского населения Кабарды и Балкарии, русскоязычных районов области оставалась в системе традиционного общежития и нравственно-этических норм, не допускавших «публичной» активности женщин на 1 января 1925 года, например, во всех отделах 84 областного Профсовета состояло 306 женщин, при численности женского населения республики в 89400 человек. 59 Тем не менее, в архивных документах этого периода мы впервые сталкиваемся со свидетельствами об изменении ментальности женщин Кабардино-Балкарии, изменения их поведенческих стереотипов. На областном заседании работников партийных и советских органов КБАО, прошедшем 5-8 января 1925 года, Б.Э. Калмыков заявил: «...Есть твердая уверенность, что задача (вовлечение женщин в общественную жизнь Н.С.) будет разрешена. Как бы в подтверждение этого, ко мне прибежали за 50 верст 4 девушки и стали требовать, чтобы их немедленно приняли в учебный это утра девушки потребовали, чтобы их приняли немедленно, а то за ними снаряжена погоня, которая увезет их обратно»60. Оставляя на совести красочные горянок в ЛУГ, отметим, что в письме заведующего учебным городком на имя Председателя ЦИК КБАО от 13 декабря 1925 года действительно сообщалось: «...Ежедневно в Городок являются из селений дети и 61 взрослые с просьбами принять их в Городок» . Видимо мы можем принять как очевидное, что несмотря на сохранявшееся среди подавляющего большинства населения традиционное мировоззрение, к 1925 году усилиями партийных и советских органов области в КБАО сформировался устойчивый контингент граждан, основные жизненные устремления которых были связаны именно с реализацией в новой системе социальных и культурных норм. Первые же выпуски курсантов ЛУГа для КБАО с ее небольшим населением менее 180 тысяч жителей были явлением действительно эпохальным, перевернувшим и практически уничтожившим все ранее существовавшие стандарты жизни. |