|
выражения и закрепления права, речь не идет о том, что принуждение:есть единственное и достаточное средство реализации закона, хотя, и необходимое. Н.М. Коркунов отмечал: «государственная; власть, вооруженная силой принуждения, призвана заботиться о соблюдении юридических обязанностей». Но сосредоточие на характеристике правового: модуса не позволяет заметить факта более фундаментального: содержание самой, субстанции, права. Идея генезиса права из насилия, принуждения ошибочна: она противоречит историческим реальностям, сущности, смыслу, функциям, противоречит играемой им социальнойроли. Э.В. Соловьев указывает на диалектику права и свободы; «принудительное свойство этих ограничений само по себе есть лини» факультативное, так как ясно, что кто, например, добровольно воздерживается от преступлений, тот не испытывает для себя лично никакого стеснения от уголовно-судебных и пенитенциарных учреждений;;и вообще, все ограничения, обусловленные необходимою организациею общественных сил, так же мало противоречат личной свободе, как и тот факт, что если я хочу приобрести какую-нибудь вещь, я принужден за нее заплатить, или, если я не хочу промокнуть под дождем, я принужден взять зонтик». (153) Поэтому свобода, прежде всего личная; свобода; непреходящее субстанциональное качество правовой материи. Одним из полюсов мнений является; точка зрения, производящая свободу из права. «Свобода есть результат правового воздействия, гарантируемый всем комплекс свойств права и его функций». (154) Конечно, важно показать, что всеобщая и равная свобода в обществе может быть обеспечена только с помощью права; однако это будет именно правовая; свобода; свобода? же, как субстанциякчеловеческого бытия; неизмеримо больше правовой?свободы, нравственная свобода индивида не вмещается в* рамки минимально<необходимого и достаточного. Кроме того, определяя право как меру свободы, ошибочно^ определять, свободу через право, это явная тавтология. |
в одном виде человеческой деятельности. Другое дело, что стремиться к нравственному максимуму реализации ценностей, как в жизни индивуща, так и общества, можно при условии освоения правового минимума. Понятие минимума свидетельствует об определенной мере, части, не абсолютной полноте. Ю.Г Ершов называет право «нормой и мерой свободы», по мнению Л.С. Явича, рассматривая право, «чаще всего имеем в виду явление, которое вобрало в себя свойство меры свободы».^ Не все правоведы всегда и единодушно связывают свободу и право. Так, Н.Н. Алексеев писал: «Со значительной натяжкой можно применять также к правовым явлениям в их целом и идею свободы…. В некотором смысле она применима к защищаемым правом культурным благам»^, Либертностная характеристика права не считается общепринятой и в современной правоведческой литературе. В.Н. Кудрявцев считает, что о свободе в рамках права (например уголовного) приходится судить как о весьма относительной. Получается, что от нашего субъективного суждения зависит, надо ли соблюдать ту или иную правовую норму или нет. Чем же это отличается от анархии?».’ Приравнивает свободу к средству удовлетворения материальных и духовных потребностей людей С.А. Дробышевский,^ тем самым превращая ее из субстанции и цели в средство, инструмент. Действительно, удовлетворение потребностей членов общества возможно лишь в ситуации, когда максимально защищены права и свободы личности (права и свободы личности есть правовое, юридическое воплощение свободы). Однако в иерархии духовных потребностей усматривается первенство свободы как первичной и фундаментальной ценности, при удовлетворении которой в правильном соотношении со справедливостью и равенством иные и материальные и духовные потребности реализуются. Часто свобода оставляется в стороне или даже противопоставляется праву, т.к. последнему приписывается принудительность, заключающая в себе прямое ограничение личностной свободы. И это объяснимо, поскольку ограничительно ^ Ершов Ю. Философия права. Екатеринбург. 1995. С. 14. Явич Л.С. Сущность права. Л. 1985. С. 35. ^Алексеев Н.Н. Основы философии права. Прага. 1923. С.146. ‘ Кудрявцев В.Н. О правопонимании и законности.//Гос. и право. 1994. №3. С. 6. * Дробышевский С.А. Политическая организация общества и право как явления социальной эволюции. Красноярск. 1995. С. 91. принудительный атрибут права активно исследуется во всех правовых школах, а в позитивистской теории является фундаментальным. Нередко современные авторы ‘ подтверждают свои выводы о производности права от ограничений, опираясь на •1 высказывания известных философов права. B.C. Соловьев указывал: «Внешнее осуществление известного закономерного порядка допускает прямое или косвенное принуждение и, поскольку здесь прямою и ближайшею целью признается именно реализация, внешнее осуществление известного блага, постольку принудительный характер закона становится необходимостью».^ Однако автор говорит о допущении принуждения в осуществлении закона, который есть форма выражения и закрепления права, речь не идет о том, что принуждение есть единственное и достаточное средство реализации закона, хотя и необходимое. Н.М. Коркунов отмечал: «государственная власть, вооруженная силой принуждения, призвана заботиться и соблюдении юридических обязанностей».^ Но сосредоточие на характеристике правового модуса не позволяет заметить факта более фундаментального: содержание ^ самой субстанции права. Идея генезиса права из насилия, принуждения ошибочна: она противоречит историческим реальностям, сущности, смыслу, функциям, противоречит играемой им социальной роли. Э.В. Соловьев указывет на диалектику права и свободы: «принудительное свойство этих ограничений само по себе есть лишь факультативное, так как ясно, что кто, например, добровольно воздерживается от преступлений, тот не испытывает для себя лично никакого стеснения от уголовносудебных и пенитенциарных учреждений; и вообще все офаничения, обусловленные необходимою организациею общественных сил, так же мало противоречат личной свободе, как и тот факт, что если я хочу приобрести какую-нибудь вещь, я принужден за нее заплатить, или, если я не хочу промокнуть на дожде, я принужден взять зонтик».® Поэтому свобода, прежце всего личная свобода, непреходящее субстанциональное качество правовой материи. Одним из полюсов мнений является точка зрения, производящая свободу из права. «Свобода есть результат правового воздействия, гарантируемый всем ^ Соловьев B.C. Оправдание добра.//Соч. в 2-х т. Т. 1. М. 1988. С. 450. ^ Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права. СПб. 1904. С. 43. ‘ Соловьев Э.В. Поошлое толкует нас. М. 1991. С. 403. комплексом свойств права и его функций»/ Конечно, важно показать, что всеобщая и равная свобода в обществе может быть обеспечена только с помощью права, однако это будет именно правовая свобода, свобода же, как субстанция человеческого бытия неизмеримо больше правовой свободы, нравственная свобода индивида не вмещается в рамки минимально необходимого и достаточного. Кроме того, определяя право как меру свободы, ошибочно определять свободу через право, это явная тавтология. Некоторые авторы связывают с собственностью возникновение и существование права: «Исторический прогресс свободы и права свидетельствует о том, что формирование и развитие свободной независимой правовой личности необходимым образом связаны с признанием человека субъектом отношений собственности, собственником средств производства. Собственность является не просто одной из форм выражения и права человека, она образует собой вообще цивилизованную почву для свободы человека и права. Где нет собственности, там не только нет, но и в принципе невозможны свобода и право».^ Е.Б. Пашуканис основную предпосылку правового регулирования видел в наличии товарно-денежных отношений и в противоположности частных интересов. Только при этой предпосылке юридический субъект имеет свой материальный субстрат в лице эгоистического хозяйствующего субъекта, которого закон не создает, но находит. Там, где этот субстрат отсутствует, соответствующее юридическое отношение а priori немыслимо».’ Отсюда некоторые авторы делают вывод, что естественные неотчуждаемые права и правовые ценности являются социально-исторически и в первую очередь экономически обусловленными.’* Свобода как высшая духовная ценность не может быть объяснена посредством низших измерений социальных, исторических, экономических. Свобода не детерминируется ими, они логически вытекают из ценностно воспринятой свободы. ^ Дорофеев Б.Ю. Права человека и функции российского права. Автореф. дисс. к.ю.н. Екатеринбург. 1998. С. 11. ^ Нерсесянц B.C. Прогресс в праве (исторический опыт и перспективы) //Теория права и государства. IVI. 1995. С. 295. ’ Пашуканис Е.Б. Избранные произведения по общей теории права и государства. М. 1980. С. 85 ^ Варламова Н.В. Аксиологический аспект правопонимания./Проблемы ценностного подхода в праве: традиции и обновление. М. 1996. С. 16. Истории права известны две предельные идеологемы, которыми ограничен правовой универсум (мыслимое пространство всех возможных правовых феноменов) патернализм и индивидуализм. Центральной идеей патернализма является безусловный приоритет блага общества, отождествляемого, как правило, с государством, над интересами гражданина, личности. Индивидуализм же абсолютизирует ценность индивида. Обе предельные идеологемы несовместимы с правом, поскольку крайний патернализм не признает какие-либо права и свободы любых, обособленных внутри и вне государства субъектов, это означает нивелирование и утрату таких важнейших правовых качеств, как вменяемость, ответственность, виновность; крайнему индивидуализму чуждо любое внешнее, принудительное ограничение спонтанных внутренних порывов отдельной личности. Н. Коркунов, анализируя природу права, говорит о том, что во всех сферах человеческой жизни, в знании, в нравственности, в религии везде главным и существенным представляется не общее, а индивидуальное. «Все, чем дорожит человек в своей жизни, все, что трогает его сердце, все, что придает смысл и интерес самой жизни, все это не общее, а индивидуальное», считает автор.^ Верно и то, что общественная культура ведет к большему и большему сплочению индивидов в общественные агрегаты, все в человеческой жизни получает все больше и больше общественный характер. Чем более уравновешена общественная культура (а к точке наибольшего равновесия стремится каждая система), тем неизбе>1шее она обречена на китайскую неподвижность. «Для устранения этой опасности и является надобность в праве, оберегающем все частное, индивидуальное, окружающем индивида, как предохранительной сетью, целой системой юридических норм».^ Современная правовая теория выдвинула идеологему персонализма (персоноцентризма), которая предусматривает высшую ценность прав и свобод личности при сохранении отношения к государству как инструментальной ценности в условиях развитого права, гражданского общества, социального государства. Движение общества в направлении формирования персоноцентрического типа правовой культуры определяется правовой прогресс в обществе.® Ь |