|
редуцировании; высших духовных процессов до их эмоционально л чувственного и, в конечном счете, телесного выражения». (159) • Утверждается, что в; основе мифологизации лежат рационально i Ф неосваиваемые явления, которые должны быть представлены в качестве благоговейно принимаемых. Напротив,, в основе демифологизации лежат процессы рационального расщепления, объяснения. В этой связи заметим, что образ американской демократии воплощен в статуе Свободы. В основе американской демократии и американского федерализма лежит знаменитое Мэйфлауэрское соглашение. (160) По мысли В: Острома, корни федерализма и демократии находятся? в традиции л идеализма и христианства. (161) А это тот же смыслообразующий образ, что находится в фундаменте русской культуры. В настоящее время в нашем обществе идет смена правовых парадигм. Что кладется в основу новой системы смыслов? Цивилизм и цивилитарная собственность? Обновленное естественное право? «Благоговение перед жизнью»? Сильное государство? Православная самоидентификация с ее. духом нестяжательства? Парадигма индивидуализма? Общее благо? Что из названного (или неназванного) есть ценность, несущая потенциал ф сублимации, способная разрешать индивидуальные, групповые, социальные; конфликты? Чей образ воплощает в себе и Свободу, Справедливость, % ■ Равенство и Человечность?. Ответ, очевиден только для верующего сознания; ш Для других сознании, для; о.бщества в целом впереди путь обретения ценностей; обретения веры. Ф. Хайек считает, что «стабильность, выживаемость, быстрое увеличение группы, как традиционные правила поведения, так и поддерживающие их убеждения носят характер веры». (162) Безобразный это не имеющий образа, без образный. Историческая эпоха, не имеющая в глубине? своей* образа, несущего Истину, имеет ли она* будущее и в чем оно? ф Итак, характер ограничений,, содержащихся в праве: ограничения, обусловленные биологической; социальной; психологической и духовной 133 |
возвышении права, приближению его к личности, преодолению неизбежного в праве отчуждения, и, наконец, о возвращении права к своей нравственно-правовой природе. В параграфе о нравственной свободе рассматривалось понятие закона, как любого внешнего императивного установления. Отмечено явление, обозначаемое как «трагедия закона». Оно в том, что закон обращен к сознанию и внешнему поведению человека, но не может изменить человеческого сознания и области подсознания, которые регулируют поведение более мощно и эффективно, чем закон. Закон 1 Козловский В.В. Уткин А.И. Федотова В.Г. Модернизация: от равенства к свободе. СПб. 1995. С.З. «Между свободой и равенством существует не гармония, а ^ непрерывный анатагонизм», утверждает Н. Бердяев. Бердяев Н. Философия неравенства. М. 1998. С. 605. ffil. ^ Давид Р. Жоффре-Спинозе К. Основные правовые системы современности. М. 1996. С. 110-111. вызывает реакцию противодействия. Таким образом, можно зафиксировать еще один вид ограничений правовой свободы. Это ограничения, присущие правосознанию W человека (область подсознания включается в понятие правосознания).^ Конфлиет ri может быть разрешен лишь путем сублимации влечений, вдохновленной идеейобразом (ценностью). Поэтому людям так важны образы богов, во>кдей, героев. I Базовые мифы общества дают такие образы. Согласно мифологии древних греков, 1 существует целый сонм богов и богинь, к которым должны взывать вершащие правосудие и нуждающиеся в нем: Фемида, Эвномия, Дике, Ирена, Немезида, Атропос. Ка>кдая богиня имела свой образ.Так, Немезиде помогали Эринии, блюстительницы правды, покровительствующие закону, имеющие образ отвратительных безумно яростных старух со змеями вместо волос, с зажженными факелами, с каплющей изо рта кровью. Как считает И.П. Малинова, современная система условностей, базирующаяся на мифе, играет «особую роль в редуцировании (выдел. М.И.Д.) высших духовных процессов до их эмоционально-чувственного и в конечном счете телесного выражения».^ Утверждается, что в основе мифологизации лежат ^ i рационально неосвояемые явления, которые должны быть представлены в качестве благоговейно принимаемых. Напротив, в основе демифологизации лежат процессы рационального расщепления, объяснения. Ф. Хайек утвер>едает, что выживание возрастающего числа членов группы зависит от соблюдения ими обычаев, которые нельзя рационально обосновать, и которые могут быть как в конфликте с врожденными инстинктами, так и с их интеллектуальным пониманием. Речь идет о морали, моральных традициях, моральных ценностях, о том, что убеждения, их поддерживающие, носят характер веры.® Нравственное сознание представляет собой разновидность мифологического сознания. Но характер веры принимает то, что неподвластно человеческому рассудку, однако носит характер ценностей. Задача образов, лежащих в основе мифов, не редуцировать, а напротив, сублимировать, возводить, возвышать, снимать чувственно-телесные, психологические противоречия и разрешать их на духовном уровне. ^ Алексеев С.С. Теория права. С. 201. I ^ Малинова И.П. Указ. раб. С. 110. I I ’ Хайек Ф. Происхождение и действие нашей морали. //Экономика и организация промышленного пооизводства. 1991. № 12. С. 183, 184. В основе русской правовой культуры лежит христианский миф. Образ Христа является высшей точкой сублимации иных рангов ценностей. «Дети мои, для которых я снова в муках рождения, доколе не изобразиться в вас Христос!» восклицал Апостол Павел.^ Высшей точкой восхождения к Истине, обретения Свободы, олицетворения Справедливости, претворения Милости для христианина является отображение в нем Христа. Об этом писали В. Соловьев, Н. Бердяев, С. Булгаков, Б. Вышеславцев, С. Левицкий, Е. Трубецкой, Н. Алексеев и другие великие мыслители. Образ американской демократии воплощен в статуе Свободы. В основе американской демократии и американского федерализма лежит знаменитое Мэйфлауэрское соглашение^ По мысли В. Острома корни федерализма и демократии находятся в традиции идеализма и христианства.® А это тот же смыслообразующий образ, что находится в фундаменте (Я есть Альфа и Омега… Откр. 1:8) русской культуры. В настоящее время в нашем обществе идет смена правовых парадигм. Что кладется в основу новой системы смыслов? Цивилизм и цивилитарная собственность?^ Обновленное естественное право? «Благоговение перед жизнью»? Сильное государство? Православная самоидентификация с ее духом нестяжательства? Парадигма индивидуализма? Общее благо? Что из названного (или неназванного) есть ценность, несущая потенциал сублимации, способный разрешать индивидуальные, групповые, социальные конфликты? Чей образ воплощает в себе и Свободу, Справедливость, Равенство и Человечность? Ответ очевиден только для верующего сознания. Для других сознаний, для общества в целом впереди путь обретения ценностей, обретения веры. Ф. Хайек считает, что «стабильность, выживаемость, быстрое увеличение группы, как традиционные правила поведения, так и поддерживающие их убеждения носят характер веры».® Безобразный это не имеющий образа, без-образный. Историческая эпоха, не имеющая в глубине своей образа, несущего Истину, имеет ли она будущее и в чем оно? ^ Книги Нового Завета. Послание к Галатам. Гл.4. Стих 19. ^ Токвиль А. Демократия в Америке. М. 1992. С. 48. ® Остром В. Смысл американского федерализма. М. 1993. С. 71. См. также: Токвиль А. Демократия в Америке. М. 1992. С. 4448. * Нерсесянц B.C. Философия права. М. 1997. С. 76, 345. ® См.: Хайек Ф. Указ оаб. С. 183. 185. Итак, характер ограничений, содержащихся в праве: ограничения, обусловленные биологической, социальной, психологической и духовной природой человека; ограничения, присущие самому праву; ограничения, обусловленные нравственной природой человека и природой его правосознания. Но свобода в праве не редуцируется к ограничениям. Правовая материя предусматривает возведение, сублимацию ограничений, запретов в праве на более высокий уровень активного, творческого поведения в сфере права, на уровень индивидуальной и социальной свободы. Этот уровень желательный, целевой, теория права маркирует его как правовую активность личности. Ограничения на этом уровне свободы личности существуют внутри свободы, в снятом, сублимированном виде. Проследим генезис и становление права как меры свободы (необходимого минимума). Памятники обычного права, а также исследования этнографов, историков позволяют утверждать, что исторически первыми социокультурными нормами были запреты. Так, Ветхий Завет как памятник обычного права полон запретов, обращенных к израильскому народу: не совокупляться с животными, не прелюбодействовать, не заниматься гомосексуализмом (Библия. Книги Исход, гл. 34:12-17. Левит, Гл. 11, 18: 130). К. Леви Стросс утверждал, что первоосновой социокультурного начала был запрет инцеста.^ Законы Ману утверждают, что «весь мир подчиняется посредством наказания, ибо трудно найти человека чистого; ведь только из страха наказания весь мир исполняет свойственное ему».^ Здесь демонстрируется понимание основного способа обеспечения запретов страх наказания и само наказание. Переведем эту информацию в плоскость вопроса о свободе в праве. Первые правовые (праправовые) регуляторы запрещали то, что ведет к вырождению, исчезновению общества, к распаду и хаосу, т.е. с помощью запретов первый уровень свободы (произвол, негативная свобода) актуализировался, будучи пропущенным через правовую табуацию и создавал пространство свободы, пригодное для существования и развития человечества по пути наращивания объема правовой свободы. Следующий соционормативный регулятор обязанности. Ветхий Завет содержит значительный массив обязанностей (Второзаконие, 25, 26, 27). Правовые обязанности есть диалектический момент свободы, не случайно некоторые авторы ^ Васильев Л.С. История Востока. В 2 т. Т. 1.М. 1993. С. 50. ^ Ильин А.В. Морозова С.А. Из истории права. СПб. 1996. С. 78. Извлечения. VII. 22. |