Проверяемый текст
Мишина, Ирина Дмитриевна; Нравственные ценности в праве (Диссертация 1999)
[стр. 135]

Следующий соционормативный регулятор обязанности.
Ветхий Завет содержит значительный» массив обязанностей (Второзаконие, 25, 26, 27).
Правовые обязанности есть диалектический момент свободы, не случайно некоторые авторы
определяют их через категорию возможности .
(165) Это свидетельствует о глубокой связи и* взаимном проникновении правовой: необходимости и правовой возможности (через категорию возможности определяются;права и свободы).
В?позитивном праве это можно проследить на примере ч.4 ст.
43 Конституции РФ, устанавливающей обязательность права на получение основного общего образования, где возможность (право) и необходимость» (обязанность) сочетаются» в одном? предписании.
Предпосылкой? установления правовых обязанностей является признание субъектом необходимости определенной модели поведения.
Обязанности в праве
■представляют следующий, более высокий по сравнению с запретами; уровень свободы, условием:реализации которого является не только страх или осуществление принуждения, но? осознание нравственно-правовых: ценностей, призывающих к выполнению обязанностей; Избранная свободной? волей ценность как цель превращает исполнение обязанностей в праве в акт.
реализации свободы.
Поэтому справедливо суждение о том, что обязанности?*
граждан сочетают в себе качества юридического веления с качествами морально идеологического императива, а их нормативность.обеспечивается действием всех элементов их содержания, т.е.
нравственным долженствованием
и юридической обязанностью».
(166) Все это приводит к тому, что необходимость, имея?строгие рамки, содержит в себе известные возможности.
(167) М.
Ганди говорил: «Если мы выполним все свои обязанности, прав?не
нужно долго искать.
Нр еслиsмы, не выполнив своих обязанностей; устремимся за правами, то они будут удалятся: от нас как• : блуждающие в огне».
(168) Свобода более высокая ступень* действительности, чем необходимость, но? эту ступень необходимости, которая в праве отливается в обязанности, нужно освоить, реализовать, прежде чем достигать правовой свободы.
[стр. 62]

В основе русской правовой культуры лежит христианский миф.
Образ Христа является высшей точкой сублимации иных рангов ценностей.
«Дети мои, для которых я снова в муках рождения, доколе не изобразиться в вас Христос!» восклицал Апостол Павел.^ Высшей точкой восхождения к Истине, обретения Свободы, олицетворения Справедливости, претворения Милости для христианина является отображение в нем Христа.
Об этом писали В.
Соловьев, Н.
Бердяев, С.
Булгаков, Б.
Вышеславцев, С.
Левицкий, Е.
Трубецкой, Н.
Алексеев и другие великие мыслители.
Образ американской демократии воплощен в статуе Свободы.
В основе американской демократии и американского федерализма лежит знаменитое Мэйфлауэрское соглашение^ По мысли В.
Острома корни федерализма и демократии находятся в традиции идеализма и христианства.® А это тот же смыслообразующий образ, что находится в фундаменте (Я есть Альфа и Омега… Откр.
1:8) русской культуры.
В настоящее время в нашем обществе идет смена правовых парадигм.
Что кладется в основу новой системы смыслов? Цивилизм и цивилитарная собственность?^ Обновленное естественное право? «Благоговение перед жизнью»? Сильное государство? Православная самоидентификация с ее духом нестяжательства? Парадигма индивидуализма? Общее благо? Что из названного (или неназванного) есть ценность, несущая потенциал сублимации, способный разрешать индивидуальные, групповые, социальные конфликты? Чей образ воплощает в себе и Свободу, Справедливость, Равенство и Человечность? Ответ очевиден только для верующего сознания.
Для других сознаний, для общества в целом впереди путь обретения ценностей, обретения веры.
Ф.
Хайек считает, что «стабильность, выживаемость, быстрое увеличение группы, как традиционные правила поведения, так и поддерживающие их убеждения носят характер веры».® Безобразный это не имеющий образа, без-образный.
Историческая эпоха, не имеющая в глубине своей образа, несущего Истину, имеет ли она будущее и в чем оно? ^ Книги Нового Завета.
Послание к Галатам.
Гл.4.
Стих 19.
^ Токвиль А.
Демократия в Америке.
М.
1992.
С.
48.
® Остром В.
Смысл американского федерализма.
М.
1993.
С.
71.
См.
также: Токвиль А.
Демократия в Америке.
М.
1992.
С.
4448.
* Нерсесянц B.C.
Философия права.
М.
1997.
С.
76, 345.
® См.: Хайек Ф.
Указ оаб.
С.
183.
185.
Итак, характер ограничений, содержащихся в праве: ограничения, обусловленные биологической, социальной, психологической и духовной природой человека; ограничения, присущие самому праву; ограничения, обусловленные нравственной природой человека и природой его правосознания.
Но свобода в праве не редуцируется к ограничениям.
Правовая материя предусматривает возведение, сублимацию ограничений, запретов в праве на более высокий уровень активного, творческого поведения в сфере права, на уровень индивидуальной и социальной свободы.
Этот уровень желательный, целевой, теория права маркирует его как правовую активность личности.
Ограничения на этом уровне свободы личности существуют внутри свободы, в снятом, сублимированном виде.
Проследим генезис и становление права как меры свободы (необходимого минимума).
Памятники обычного права, а также исследования этнографов, историков позволяют утверждать, что исторически первыми социокультурными нормами были запреты.
Так, Ветхий Завет как памятник обычного права полон запретов, обращенных к израильскому народу: не совокупляться с животными, не прелюбодействовать, не заниматься гомосексуализмом (Библия.
Книги Исход, гл.
34:12-17.
Левит, Гл.
11, 18: 130).
К.
Леви Стросс утверждал, что первоосновой социокультурного начала был запрет инцеста.^ Законы Ману утверждают, что «весь мир подчиняется посредством наказания, ибо трудно найти человека чистого; ведь только из страха наказания весь мир исполняет свойственное ему».^ Здесь демонстрируется понимание основного способа обеспечения запретов страх наказания и само наказание.
Переведем эту информацию в плоскость вопроса о свободе в праве.
Первые правовые (праправовые) регуляторы запрещали то, что ведет к вырождению, исчезновению общества, к распаду и хаосу, т.е.
с помощью запретов первый уровень свободы (произвол, негативная свобода) актуализировался, будучи пропущенным через правовую табуацию и создавал пространство свободы, пригодное для существования и развития человечества по пути наращивания объема правовой свободы.
Следующий соционормативный регулятор обязанности.
Ветхий Завет содержит значительный массив обязанностей (Второзаконие, 25, 26, 27).
Правовые обязанности есть диалектический момент свободы, не случайно некоторые авторы ^
Васильев Л.С.
История Востока.
В 2 т.
Т.
1.М.
1993.
С.
50.
^ Ильин А.В.
Морозова С.А.
Из истории права.
СПб.
1996.
С.
78.
Извлечения.
VII.
22.


[стр.,63]

определяют их через категорию возможности/ Это свидетельствует о глубокой связи и взаимном проникновении правовой необходимости и правовой возможности (через категорию возможности определяются права и свободы).
В позитивном праве это можно проследить на примере ч.4 ст.43 Конституции РФ, устанавливающей обязательность права на получение основного общего образования, где возможность (право) и необходимость (обязанность) сочетаются в одном предписании.
Предпосылкой установления правовых обязанностей является признание субъектом необходимости определенной модели поведения.
Обязанности в праве
представляют следующий, более высокий по сравнению с запретами уровень свободы, условием реализации которого является не только страх или осуществление прину>едения, но осознание нравственно-правовых ценностей, призывающих к выполнению обязанностей.
Избранная свободной волей ценность как цель превращает исполнение обязанностей в праве в акт реализации свободы.
Поэтому справедливо суждение о том, что обязанности
гра>едан сочетают в себе качества юридического веления с качествами морально-идеологического императива, а их нормативность обеспечивается действием всех элементов их содержания, т.е.
нравственным долженствованием
(выделено мной М.И.Д.) и юридической обязанностью»^.
Все это приводит к тому, что необходимость, имея
стропле рамки, содержит в себе известные возможности.® М.
Ганди говорил: «Если мы выполним все свои обязанности, прав
не нужно долго искать.
Но если мы, не выполнив своих обязанностей, устремимся за правами, то он будут удаляться от нас, как блуждающий огонек».^ Свобода более высокая ступень действительности, чем необходимость, но эту ступень необходимости, которая в праве отливается в обязанности, нужно освоить, реализовать, прежде чем достигать правовой свободы.
т Самый высокий уровень воплощения свободы в праве права и свободы личности.
Истоки воплощения идеалов свободы в корпусе прав и свобод человека ^ г.
в.
Мальцев полагает, что «юридическая обязанность есть не только должное, но и возможное в человеческом поведении».
Мальцев Г.В.
Социалистическое право и свобода личности (теоретические вопросы).
М.
1968.
С.
71.
См.
также: Общая теория прав человека./Под ред.
Е.А.
Лукашевой.
М.
1996.
С.
37.
^ Конституционный статус личности в СССР.
М.
1980.
С.
85-86.
’ См.
подробнее: Воеводин Л.Д.
Юридический статус личности в России.
М.
1997.
С.139 заложены в философии просвещения, учениях древнегреческих философов, естественно-правовой доктрине.
Исторически права и свободы человека стали развиваться и получили универсальный характер в результате буржуазных революций.
Права и свободы личности получили свое признание и закрепление в международном сообществе, обоснование их осуществляется в опоре на нравственные ценности и категории свободы, справедливости, равенства, человеческого достоинства.
Права и свободы личности это средства, с помощью которых личность может произвольно достигать высших ценностей воплощать идеалы, осуществлять идеи, если изберет их целью.
Правовая активность личности это теоретико-правовая конструкция, обозначающая состояние личности, которая добровольно, осознанно, систематически, инициативно, целерационально, творчески действует в правовом пространстве, опираясь на правовые нормативные регулятивные средства, а также движимая стремлением воплотить общечеловеческие нравственно-правовые ценности свободу, справедливость, равенство, гуманизм.
Правоактивное поведение личности индикатор ее внутренней и практической свободы.
В таком поведении запреты, ограничения осознаны и признаны как объективно обусловленные природой человека и общества и направленные на расширение пространства индивидуальной и социальной свободы.
Противоречия, коллизии, конфликты, пробелы в правовой сфере снимаются, преодолеваются, возводятся т.е.
сублимируются нравствнно-правовыми ценностями.
Следует подчеркнуть, что в таком поведении неизбежно присутствует иррациональный момент веры в их аксиологическую самодостаточность, самооправданность.
Итак, свобода в гуманистическом ключе: 1.
Естественное и неотъемлемое свойство человеческой личности и право человека.
Это выражается в реальном наличии объема, целостного комплекса прав и свобод личности, обусловленном природой целостного (а не частичного, не только homo juridicus, но и homo ethicus, homo politicus и др.) человека; 2.
Возможность (право) делать все, что не запрещает закон, не возникает надобности в перечислении дозволений, все, что не запрещено законом позволено.
3.
Наличие реальной, действительной возможности выбирать между моделями, вариантами поведения.
4.
Право, которое можно противопоставить ДРУГОМУ лицу или обществу в целом.
Пользование ею предполагает воздержание ^ Цит.
по: Кедров К.
Махатма Ганди: сила ненасилия.
//Известия.
1991.
№ 13.

[Back]