|
134 • с восполнением неполноты или односторонности предварительного расследования; с дополнительным установлением фактических обстоятельств дела, касающихся предмета обвинения; с дополнительным вменением обвиняемому квалифицирующих признаков содеянного; и т. п. изменением фактической стороны, внесенного в суд обвинения; • с иным ухудшением фактического положения обвиняемого, по сравнению с тем положением какое он имел на момент внесения уголовного дела в суд по правилам главы 33-34 УПК. В-третьих, сроки устранения препятствий к рассмотрению дела в суде не могут превышать 5 суток с момента поступления дела из суда к прокурору. Все доказательства и процессуальные документы, составленные (полученные) следственными органами за пределами данного срока, должны признаваться ничтожными для процесса доказывания (ч. 5 ст. 237, ст. 75 УПК). При анализе этих дополнений правомерно возникли вопросы о юридической сути института, закрепленного в нормах ст. 237 УПК, и: либо призванного исключительно к устранению препятствий для рассмотрения дела в суде, либо служащего «законным» средством устранения недостатков обвинительной деятельности. Так, А.С. Александров и С.Д. Белов’, обращаясь к исследованию данного института, прямо настаивают на изменениях ч. 5 ст. 237 УПК, суть которых заключается в том, что: «Прокурор, по поступившему к нему уголовному делу вправе поручить расследование (курсив наш Авт.) дознавателю, следователю, нижестоящему прокурору либо принять его к собственному производству. При производстве расследования по возвращенному из суда уголовному делу допустимо производство следственных и иных процессуальных действий, предусмотренных настоящим Кодексом, которые необходимы для устранения выявленных судом нарушений прав и законных интересов обвиняемого и потерпевшего».1 1 См.: Александров А., Белов С. Указ. раб. С. 32. В том же контексте А.В. Горяйнов настаивает на увеличении срока исправления названных нарушений до 30 суток. См.: ГоряйновА.В. Указ. раб. С. 7. |
сторонами или судом непосредственно в ходе судебного рассмотрения дела по существу. Во-вторых, для устранения названных препятствий к судебному рассмотрению дела прокурор (или по его поручению, следователь) вправе осуществлять (все) необходимые следственные и процессуальные действия, при условии, что их производство не связано: • с восполнением неполноты или односторонности проведенного (ранее) расследования; с дополнительным установлением фактических обстоятельств дела, имеющих отношение к обвинению; с дополнением квалифицирующих признаков содеянного; выяснением истинной роли обвиняемого в инкриминируемом ему преступлении; и т. п. изменением фактической стороны, имеющегося обвинения; • с качественным дополнением ранее предъявленного лицу обвинения; • с ухудшением (фактического) положения обвиняемого, по сравнению с тем положением какое он имел на момент внесения уголовного дела в суд по правилам главы 33-34 УПК. В-третьих, сроки устранения названных препятствий (а равно и нарушений) к рассмотрению дела в суде не могут быть более 5 суток с момента поступления уголовного дела из суда к прокурору. Продлению данные сроки не подлежат, и все доказательства, а также процессуальные документы, составленные или полученные органами уголовного преследования за пределами данного срока, должны признаваться ничтожными для процесса доказывания (ч, 5 ст. 237, ст. 75 УПК). При доктринальном анализе системы названных дополнений (и, соответственно, разъяснений) закона правомерно возникли вопросы о юридической сути данного уголовно-процессуального института: либо призванного исключительно к устранению возможных препятствий для 354 355 рассмотрения дела в суде616; либо служащего дополнительным средством для устранения «огрехов» публичной обвинительной деятельности и содержащего в себе явные аналоги института возвращения дела судом на дополнительное расследование, призванного к продолжению обвинительной деятельности. Именно двусмысленность позиции законодателя в ряде принципиальных вопросов регламентации данного института объективно «оживила», казалось бы, исчерпанную, дискуссию о праве суда возвращать уголовное дело на дополнительное расследование; сделала актуальной проблему определенной рецепции норм института возвращения дела на дополнительное расследование известного российской уголовнопроцессуальной науке по нормам статей 232 и 258 УПК РСФСР (I960 г.). Центральным при этом вновь оказался вопрос о предмете и пределах подобного «расследования». К примеру, А.С. Александров и С.Д. Белов, обращаясь к исследованию этой проблемы, прямо настаивают на изменениях в порядке de lege ferenda части 5 ст. 237 УПК, суть которых заключается в том, что: «Прокурор, по поступившему к нему уголовному делу вправе поручить расследование (здесь и далее, курсив наш Авт.) дознавателю, следователю, нижестоящему прокурору либо принять его к собственному производству. При производстве расследования по возвращенному из суда уголовному делу допустимо производство следственных и иных процессуальных действий, предусмотренных настоящим Кодексом, которые необходимы для устранения выявленных судом нарушений прав и законных интересов обвиняемого и потерпевшего»617. В том же контексте выдвигаются ими и предложения по изменению норм ч. 3 ст. 237 УПК, согласно которым суду в названной ситуации, 616 Исключительно в качестве такового он, на наш взгляд, и конструировался законодателем в нормах УПК РФ 2001 г. (ст. 237), только так соответствуя состязательной форме (строю) процесса. 617См.: Александров А., Белов С. Указ. раб. С. 32. безусловно, должно быть предоставлено право: устанавливать срок содержания обвиняемого под стражей в пределах одного месяца, с его (возможным) дальнейшим продлением в порядке ст. 109 УПК РФ618619. Если это не явные попытки к реанимации института возвращения уголовного дела на дополнительное расследование, в его полном объеме, то уж, несомненно, правила in favorem defensionis стороне уголовного преследования в ее «потугах» на продолжение (дополнение) обвинительной деятельности в ущерб правам и законным интересам потерпевшей стороны. Знаковой в этом контексте представляется и явно не случайная оговорка названных авторов в последней фразе приведенной работы, где они прямо ратуют за то, чтобы предоставить сторонам реальные возможности для обжалования «...решения суда о направлении уголовного дела на доследование»™. Подчеркнем, не для устранения препятствий к судебному рассмотрению и разрешению дела, как указал законодатель в нормах ст. 237 УПК, как это понимает Конституционный Суд РФ, а именно на доследование. Комментарии такого подхода, как представляется, излишни. Указанные авторы не одиноки в подобной постановке вопроса. По сути, в том же контексте названные изменения законодателя и реальное назначение данного института в системе положений и норм нового УПК РФ предлагают рассматривать В. Азаров, А. Баранов и С. Супрун в весьма интересной и постановочной, по сути, работе, посвященной комплексному исследованию целого ряда проблем, связанных с названными новеллами законодателя620. 356 618См.: Александров А., Белов С. Указ. раб. С. 32. Практически в том же контексте А.В. Горяйнов настаивает на увеличении срока исправления названных нарушений до 30 суток. // См.: Горяйнов А.В. Указ. раб. С. 7. 619Александров А., Белов С. Указ. раб. С. 32. 620См.: Азаров В., Баранов А., Супрун С. Указ. раб. С. 84-86. |