|
17 тически не обозначает себя в качестве самостоятельного уголовнопроцессуального порядка1. Ситуация меняется с изданием Свода законов Российской империи 1832 года. В книге 2 тома 15 Свода законов («О судопроизводстве по преступлениям») законодатель, по сути, впервые производство по уголовным делам делит на три части: следствие, суд и исполнение, с разделением этих функций между различными субъектами процесса. Кроме того, перед предварительным расследованием впервые сформулирована ясная процессуальная задача, а именно: ясность и полнота дела, чтобы «...судебное следствие не могло иметь ни малейшего затруднения или сомнения для постановления по делу приговора»1 2. Наконец, что для нас главное впервые в структуре российского уголовного процесса предусмотрены действия суда прямо направленные к подготовке дела к судебному разбирательству. Так, несмотря на то, что с сущностью дела и доказательствами суд знакомился только по письменным материалам3, фактически ознакомление членов суда с делом происходило путем изготовления так называемых «выписок из дела», подготовить которые (для состава суда) поручалось одному из судей, входящих в судебный состав. Выписки при этом полагалось «...составлять по пунктам или отделениями, не наполняя их излишними обстоятельствами и помещать в них только самые нужные предметы по материям, соединяя в них все течение и окончание происшествий; показания о летах подсудимых, также не имел ли кто из них прежде отличных заслуг или важных пороков; ...помещать в выписке на каждый пункт приличные законы и, ежели на что нет приличных законов, то это именно означить»4. 1См.: Чельцов-Бебутов М.А. Указ. раб. С. 727. 2 Предметом проверки и оценки суда в названной ситуации, несмотря на прямое умолчание законодателя, является установление реального наличия (достаточности) именно обвинительных доказательств, подтверждающих обвинение. Подробнее см., напр.: Баршев Я. И. Основания уголовного судопроизводства. СПб, 1841. С. 111 и след. 3 Даже непосредственный передопрос обвиняемого в суде при этой процессуальной форме, как известно, не был для суда обязателен. См.: Чельцов-Бебутов М.А. Курс советского уголовно-процессуального права. Том I. 1957. С. 738-739. 4 Цитирую по: Чельцов-Бебутов М.А. Указ. раб. С. 739. |
О явном непонимании значимости и непосредственных задач стадии предания суду и данного процессуального института в системе российского уголовного судопроизводства и системе процессуальных гарантий личности свидетельствуют и дальнейшие реформы российского суда и процесса. Уже в правление царицы Елизаветы даже в Сенате, являющимся высшей судебной инстанцией в системе судебных установлений государства, вся работа по изучению и подготовке поступивших (судебных) дел возлагалась не столько на судей, сколько на канцелярию Сената, исключительно от деятельности и компетентности которой, в конечном итоге, зависел весь материал, представляемый на окончательное разрешение Сената, как первой и высшей контрольно-проверочной судебной инстанции Империи. Соответственно говорить на данном этапе о независимом судебном контроле за законностью и обоснованностью внесения той или иной категории дел непосредственно на разрешение Сената, представляется, было бы преждевременным. Не нашел своего должного нормативного закрепления институт предания суду и в правление Екатерины II. Административно-правовая реформа 1775 года, определенным итогом которой стало «Учреждение для управления губерний», лишь более или менее полно определила компетенцию (подсудность) отдельных судов Империи, не добавляя ничего нового в сущность и содержание самого института предания суду, который и в этот период развития государства и права практически никак не обозначает себя в качестве самостоятельного уголовно-процессуального порядка (института)79. Ситуация начинает меняться лишь с подготовкой и изданием Свода законов Российской империи 1832 года. Во-первых, в книге 2 тома 15 Свода законов («О судопроизводстве по преступлениям») российский законодатель впервые на высшем законодательном уровне выделяет собственно процессуальные нормы, не смешивая их более с нормами материального 79См.: Чельцов-Бебутов М.А. Указ. раб. С. 727. 57 58 права8081. Во-вторых, также впервые производство по уголовным делам в российском уголовном процессе четко делится на три части: следствие, суд, исполнение, с разделением названных процессуальных функций между различными участниками (субъектами) процесса. В-третьих, перед предварительным расследованием (более, как правило, не возлагаемым на суд) сформулирована достаточно ясная процессуальная задача, а именно: ясность и полнота дела, чтобы «...судебное следствие не могло иметь ни малейшего затруднения или сомнения для постановления по делу oi приговора» . Наконец, впервые в структуре процесса предусмотрены действия суда (судьи) прямо направленные к подготовке дела к судебному разбирательству по существу. Так, несмотря на то, что с сущностью дела и доказательствами суд знакомился только по письменным материалам82, фактически ознакомление членов суда с делом происходило путем изготовления так называемых «выписок из дела», подготовить которые (для остальных членов суда) поручалось одному из судей, входящих в судебный состав. Выписки (судье) при этом полагалось «...составлять по пунктам или отделениями, не наполняя их излишними обстоятельствами и помещать в них только самые нужные предметы по материям, соединяя в них все течение и окончание происшествий; показания о летах подсудимых, также не имел ли кто из них прежде отличных заслуг или важных пороков; ...помещать в выписке на 80Справедливости ради надо отметить, что первая подобная, по сути, попытка была все же предпринята в период известных «петровских» реформ. На это, в частности, указывают нормы «петровского» Воинского устава и Краткого изображения процессов или судебных тяжб. Однако эта попытка, отмечает И.Я. Фойницкий, была практически полностью нивелирована позднейшими узаконениями Российской империи. // См.: Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства. Т. 1. С. 5-6. 81 Фактически, предметом проверки и оценки суда в названной ситуации, несмотря на прямое умолчание законодателя в этом принципиальном вопросе, является установление реального наличия (достаточности) именно обвинительных доказательств, подтверждающих сформулированное обвинение. Подробнее об этом см., напр.: Баршев Я.И. Основания уголовного судопроизводства. СПб, 1841.-С . 111 ислед. 82Даже непосредственный передопрос обвиняемого в суде при этой процессуальной форме, как известно, не был для суда обязателен. // См.: Чельцов-Бебутов М.А. Курс советского уголовно-процессуального права. Том I. С. 738-739. . 59 каждый пункт приличные законы и, ежели на что нет приличных законов, то это именно означить»83. Полагаем, с большой долей условности в названных процедурах можно видеть положения аналогичные современному порядку подготовки дела к судебному разбирательству. С той же долей условности, полагаем, можно суммировать вывод о том, что впервые в структуре российского уголовного процесса появляются нормы, непосредственно обязывающие суд предпринять подготовительные действия к судебному заседанию, войти в изучение и оценку представленных органами уголовного преследования материалов, в том числе и на предмет их достаточности для разрешения дела, ибо за судом оставлено императивное право вернуть материалы органу расследования при обнаружении крайней неполноты произведенного следствия. Окончательно, и, уже, в качестве неотъемлемого элемента структуры уголовного судопроизводства России, институт предания суду оформился лишь в результате великой судебно-правовой реформы 1864 года. По Уставу уголовного судопроизводства 1864 года (далее УУС 1864 г. или УУС) институт предания суду уже включает в себя несколько относительно самостоятельных процессуальных форм84. Прежде всего, следует согласиться с мнением тех ученых (И.В. Михайловский, А.Н. Бутовский, Н.Н. Полянский85), которые в качестве относительно самостоятельного процессуального порядка (процессуальной формы) выделяли и исследовали институт предания суду у мирового судьи, отмечая, что именно с данным институтом (во всяком случае, во временных его рамках) следует связывать уголовно-процессуальную, по сути, 83 Цит. по: Челъцов-Бебутов М.А. Курс советского уголовно-процессуального права. Том I. С. 739. См. также: Баршев И.Я. Основания уголовного судопроизводства. С. 225. 84 Мы в принципе не согласны с тем положением, что в специальной юридической литературе, как правило, анализируются лишь две формы предания суду, предусмотренные УУС 1864 г. для системы общих судебных установлений Российской империи, так как вне такого анализа изначально оставался институт предания суду у мирового судьи. 85 Обзор позиций и мнений по данному вопросу см.: Полянский Н.Н. Систематический комментарий к Уставу уголовного судопроизводства. Вып. I М., 1915. -С . 149; |