|
В связи с этим представляет интерес еще один аспект проблемы идентичности, связанный с интеграционными процессами в Европе. Региональные элиты Санкт-Петербурга, включая и губернатора В.И.Матвиенко, часто особо подчеркивают европейскую принадлежность города, имея в виду в первую очередь определенные исторические традиции Санкт-Петербурга. В определенном смысле можно говорить о существовании особой концепции «петербургского гражданства». Суть этой концепции отчетливо проявляется и в характерных названиях ряда публикаций, посвященных многонациональному Санкт-Петербургу: «Национальность питерские», «Национальность петербуржец», «Все мы петербуржцы» 66 Не вызывает сомнений, что любой из возможных вариантов формирования российской идентичности будет тем или иным образом соотноситься с европейской идентичностью, или, по крайней мере, с ее преобладающей трактовкой. В первую очередь это будет определяться тем, насколько формирующаяся российская идентичность основывается на европейских политических ценностях и принципах. Благодаря этому можно будет судить о ее несовместимости с европейской идентичностью, или, напротив, о возможностях их конвергенции.67 Дискуссия об истоках, сущности и значении европейской идентичности, вновь активизировавшаяся в связи с подготовкой Конституции Европейского Союза, характеризуется двумя основными подходами. Представители первого апеллируют к универсалиям европейской культуры и концентрируют свое внимание на пространственно-временном 66Смирнова Т. М Национальность питерские. Национальные меньшинства Петербурга и Ленинградской области в XX веке. СПб, 2002. Её же. Мы разные, и это нас объединяет, или Национальностьпетербуржец //Санкт-Петербургские ведомости. 14 апреля 2005. ЦокиевХ. Г. Все мы петербуржцы. Санкт-Петербургские ведомости. 29 ноября 2005 г. 67 См.: Ефременко Д.В. Европейская идентичность как фактор становления новой российской идентичности //http://\\'ww.auditorium.ru/v/indcx.php?a=vconf&c=getForm&r=thesisDesc&CounterThesis=l &id_thesis=4618 37 |
56 Литература 1. Известия. 2000. 16 мая. 2. Информационный бюллетень. Отдел внешних церковных связей Московского патриархата. Спецвыпуск. Октябрь 2004. Д.В. Ефременко Европейская идентичность как фактор становления новой российской идентичности Дискуссия об истоках, сущности и значении европейской идентичности, вновь активизировавшаяся в связи с подготовкой Конституции Европейского Союза, характеризуется двумя основными подходами. Представители первого апеллируют к универсалиям европейской культуры и концентрируют свое внимание на пространственно-временном измерении европейской идентичности. Представители второй точки зрения рассматривают эту проблему через призму общности политических принципов и институтов. По сути дела, для них европейская идентичность есть ничто иное, как идентичность Европейского Союза. Ключевым в культуралистской версии европейской идентичности являются образ «другого», «внешнего». Без Не-Европы невозможно представить Европу. Однако с началом европейской интеграции политическая динамика стала все более опережать устоявшиеся представления об историко-культурных основаниях европейской идентичности. Так, уже со вступлением Греции в Европейское Сообщество в 1981 г. исчезла возможность говорить о том, что важной культурной основой европейской интеграции является лишь западное христианство. В 2004 г., еще до начала официальных переговоров о вступлении в Европейский Союз Турции, политически предпочтительным стал полный отказ от упоминания христианства как предпосылки культурного единства Европы. Все большая релятивизация историко-культурных пределов Европы, связанная с динамическими процессами как в самой культуре европейских народов, так, в особенности, с политическими изменениями рубежа XX-XXI вв., выдвигает на ведущие позиции интерпретацию европейской идентичности в первую очередь как политической идендством государства, «стоящим на защите интересов олигархии». Высшее государственное руководство постоянно присутствует на православных праздниках. Какая еще из религиозных конфессий России, в том числе традиционных, может этим похвастаться? Не следует ли задаться вопросом о роли РПЦ в культурной примитивизации населения России в постсоветский период? По поводу же основного производителя культурной продукции в глобализирующемся по неолиберальному образцу мире, Америки, следует напомнить, что атеистам во время президентства Билла Клинтона было запрещено занимать административные должности. – Примечание ответственного редактора. 59 отличие от исламского мира, трудно найти убедительные социокультурные основания для противопоставления России другим европейским странам, особенно в условиях, когда начинают всерьез рассматриваться претензии Украины на членство в ЕС. Очевидно, что противопоставление может базироваться на различиях в политической практике, ценностях и институтах. Из этого можно было бы сделать вывод, что представление России как Не-Европы связано с фундаментальным расхождением политических идентичностей ЕС и России. Однако для подтверждения этого вывода необходимо понять, в чем же состоит современная российская политическая идентичность. В частности, необходимо выяснить, идет ли речь об идентичности государства-нации (с поправками на многонациональность и федерализм), о постили неоимперской идентичности. Очевидно, в настоящее время невозможно говорить о существовании скольконибудь устоявшейся идентичности Российской Федерации. При этом не вызывает сомнений, что любой из возможных вариантов формирования российской идентичности будет тем или иным образом соотноситься с европейской идентичностью, или, по крайней мере, с ее преобладающей трактовкой. В первую очередь это будет определяться тем, насколько формирующаяся российская идентичность основывается на политических ценностях и принципах. Благодаря этому можно будет судить о ее несовместимости с европейской идентичностью, или, напротив, о возможностях их конвергенции. Литература 1. Бек У. Что такое глобализация? М., 2001. Т.Ю. Жуковская Формирование национального самосознания в новых внешнеполитических условиях (СССР в 1920-е гг.) После определенных побед и успехов на международной арене к середине 1920-х гг. руководство СССР в 1926–1926 гг. вышло на новый уровень витка конфликтов с западноевропейскими странами. Взаимопонимание, пусть даже и вынужденное, декларировавшееся, подверглось серьезным испытаниям с момента подписания Локарнских соглашений и вступления Германии в Лигу Наций. Ситуация для руководителей страны осложнялась и проблемой собственного позиционирования в системе координат в послевоенном пространстве. По причине провалов попыток организовать мировую революцию большевистское руководство СССР фактически отказалось от приверженности данной концепции в отношениях с зарубежными странами, отдав предпочтение традиционным методам дипломатии. |