Проверяемый текст
Россия — Иран — США: треугольник раздора? 25 июня, 2002 | Автор: Сажин В.И. [http://www.iimes.ru/?p=68]
[стр. 102]

важности национальных интересов у каждой из стран-участниц.
Так, Россия, идущая в Европу и одновременно активно участвующая в азиатских организациях по безопасности, в своих двусторонних отношениях продолжает делать упор на
углублении сотрудничества со своими основными партнерами на востоке и юге с Китаем, Индией и, конечно, с Ираном.
Сближаясь с Западной Европой и США, Москва не отказывается ни от своих интересов на международной арене, ни от своих традиционных партнеров.
В этом плане российско-иранским отношениям придается еще большее значение, Безусловно, интересы различных государств неодинаковы, они пересекаются и будут пересекаться.
Но сегодня дальновидные политики опираются не на то, что разделяет, а
что объединяет страны.
Причем объединяет не для создания угроз другим странам, а для обеспечения всеобщей безопасности.
Подобный продуктивный подход демонстрировала Россия по отношению к Ирану на протяжении всех последних лет.
Особо следует отметить, что Россия
никогда не признавала классификации государств как “стран-изгоев” или принадлежащих к “оси зла”, делала все возможное для прорыва политической и экономической полублокады, в которой оказалась Исламская Республика Иран.
Как известно, между Москвой и Тегераном были и есть определенные разногласия во взглядах на некоторые вопросы нынешнего мироустройства.
Однако Россия в своей иранской политике всегда основывалась на приоритетах
взаимных интересов, что приносило хорошие плоды.
Взять хотя бы совместную работу по нормализации обстановки в Афганистане и Таджикистане, по борьбе с наркобизнесом и многое другое.
Вспомним хотя бы транспортный проект “Север-Юг”,
теперь уже официально вступивший в силу.
Этот транспортный коридор берет начало в Индии, идет через Оманский и Персидский заливы, территорию Ирана, Каспий, Россию и заканчивается в Западной Европе.
Проект “Север-Юг” имеет поистине глобальное значение.
Но он может
быть эффективным только если Россия будет иметь хорошие политические и экономические отношения с Европой.
102
[стр. 1]

Май 2002 года стал для России судьбоносным: визит президента США Джорджа Буша в Россию и подписание важных российско-американских документов, формирование Совета РФ – НАТО и соответственно — создание новой системы российско-натовского сотрудничества по формуле не “19+1”, а просто – “20”, переговоры по линии “РФ-ЕС”, а также Шанхайской организации сотрудничества.
Необходимо отметить, что курс на создание системы альянсов, призванный обеспечить безопасность всего мира никоем образом не отрицает наличие национальных интересов у каждой из стран участниц.
Так, Россия, идущая в Европу и одновременно активно участвующая в азиатских организациях по безопасности, в своих двусторонних отношениях продолжает делать упор на
углубление сотрудничества со своими основными партнерами на востоке и югес Китаем, Индией и, конечно, с Ираном.
Поэтому естественное сближение России с Западной Европой и США отнюдь не означает, что, во-первых, Москва отказывается от своих интересов на международной арене и, во-вторых, от своих традиционных партнеров.
Движение России в сторону Европы и НАТО не означает разрыв взаимовыгодных связей России на Востоке и Юге.
В этом плане российско-иранские отношения приобретают еще большее значение.
Безусловно, интересы различных государств
пересекаются и будут пересекаться.
Но сегодня дальновидные политики опираются не на то, что разделяет, а
то, что объединяет страны.
Причем объединяет не для создания угроз другим странам, а для обеспечения всеобщей безопасности.
Подобный продуктивный подход демонстрировала Россия по отношению к Ирану на протяжении всех последних лет.
Особо следует отметить.
что Россия
всегда, не признавая пресловутую теорию “стран-изгоев” или “оси зла”, делала все возможное для прорыва политической и экономической полублокады, в которой оказалась Исламская Республика.
Да, между Москвой и Тегераном были и есть определенные разногласия во взглядах на некоторые вопросы нынешнего мирового устройства.
Однако Россия в своей иранской политике всегда основывалась на приоритетах
общих интересов, что приносило хорошие плоды.
Взять хотя бы совместную работу по нормализации обстановки в Афганистане и Таджикистане, по борьбе с наркобизнесом и многое другое.
Вспомним хотя бы транспортный проект “Север-Юг”,
который 21 мая официально вступил в силу.
Этот транспортный коридор берет начало в Индии, идет через Оманский и Персидский заливы, территорию Ирана, Каспий, Россию и заканчивается в Западной Европе.
Проект “Север-Юг” имеет по истине глобальное значение.
Но он может
эффективно действовать на практике только, если Россия будет иметь хорошие политические и экономические отношения с Европой.
Такая прагматическая политика многоуровневых взаимовыгодных связей, активно проводимая сегодня Россией по всем направлениям, является хорошей базой для решения главной задачи — обеспечения всеобщей безопасности.
Однако Соединенным Штатам подобная многовекторность российской политики явно не по душе.
Это касается, прежде всего, Ирана.
Так, советник американского президента, глава Совета по оборонной политике при Министерстве обороны США Ричард Перл считает, что связи России с Ираном, особенно в области ядерных технологий и в военно-технической сфере, остались, по его мнению, одной из немногих проблем российско-американских отношений.
Действительно, это так.
Но Москва постоянно подчеркивала, что все ее отношения с Ираном в том числе в военной области строятся на базе международных законов, а ядерное сотрудничество находится под строгим контролем МАГАТЭ и не вызывает у этой авторитетной организации никаких нареканий.
Однако, как утверждают представители американских спецслужб, сотрудничество России с Ираном вовсе не ограничивается программами в области “мирного атома” на строительстве АЭС в Бушере.
Документы, свидетельствующие об этом, как утверждают американцы, существуют.
И на московском саммите “иранский вопрос” наверняка стал одним из ключевых.
Надо откровенно признать, что, конечно, не все так просто в вопросе производства современного оружия в Иране.
И определенные опасения по поводу возможности создания в этой стране ОМП и средств его доставки есть.
Известно, что с начала 90-х годов Иран активно приступил к осуществлению программ совершенствования научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ (НИОКР).
Правительством ИРИ установлены три основные области в научно-технической политике: образование, технологии, наука.
Ключевыми отраслями науки признаны: ядерная физика, химия, электроника, ракетная технология.
Однако с самого начала и до сих пор Тегеран испытывает значительные трудности в области НИОКР.
Главными из них видятся такие: -несовершенство системы управления НИОКР; -дефицит научных кадров, низкий уровень их подготовки и эффективности использования; -слабая материально-техническая и финансовая обеспеченность НИОКР; -недостаточно развитая научно-производственная и технологическая база; -неразвитость системы научно-технической информации; -низкая практическая отдача проводимых исследований; -слабое развитие фундаментальных наук; -международная изоляция ИРИ от стратегических направлений мировой науки.
Такое положение дало возможность ученым-физикам иранского происхождения, работающим в США, считать, что Иран не способен сегодня создавать высокотехнологичное оружие, в том числе ОМП и средства доставки.
Однако иранское руководство, прекрасно понимая это, стремится в кратчайшие сроки ликвидировать эти негативные явления.
Например, известно, что интеллектуальные ресурсы страны остаются весьма ограниченные.
Это относится и к качеству и количеству профессиональных кадров, занятых в сфере научных и технических исследований.
Если исходить из международных стандартов технологического и интеллектуального развития, то норма численности научного персонала в сфере НИОКР должна составлять не менее 200 человек на 100 тыс.
населения.
По оценке ЮНЕСКО, в середине 90-х годов в ИРИ на каждые 100 тыс.
чел.
населения приходилось лишь 11 (например, в Израиле — 570) научных и инженерно-технических работников, непосредственно занятых в НИОКР.
Причем, высококвалифицированных научных работников на уровне мировых требований не более 7,1% от всего числа научных работников.
Эта важнейшая проблема научных кадров решается в Иране несколькими путями.
Во-первых, путем расширения подготовки специалистов в приоритетных областях науки внутри страны.
По иранским данным, число выпускников вузов увеличилось в стране с 26,9 тыс.
чел.
в 1988 г.
до 91,1 — в 1999 году.
Почти в 3,5 раза за 11 лет.
Во-вторых, путем направления студентов и аспирантов в престижные ВУЗы зарубежных стран, прежде всего с высоким научно-техническим потенциалом.
Это позволяет получать Ирану специалистов самой высокой квалификации, знакомых с новейшими достижениями науки и техники.
Так, в середине 90-х годов за рубежом обучалось более 25 тыс.
иранских студентов и аспирантов, в том числе только в США — около 11 тысяч человек, в России порядка -1,5 тысяч.
В-третьих, путем осуществления целенаправленной политики по добровольному возвращению на родину иранских ученых эмигрантов, работающих в научно-исследовательских центрах за рубежом.
Им создаются в Иране идеальные финансовые, бытовые и рабочие условия.
Так, в отношении эмигрантов — высококвалифицированных специалистов и студентов, обучающихся за рубежом по научно-техническим специальностям, в случае их возвращения смягчаются “кары” за политико-идеологическое неприятие исламского режима (если человек не ведет борьбы против режима или не призывает к его свержению), сохраняются и восстанавливаются некоторые их привилегии в области прав на владения частной собственностью, отобранной в ходе исламской революции, резко повышается денежное содержание ученых и специалистов (в отдельных случаях выше американского уровня), особенно в оборонных отраслях.
Эти меры приносят свои плоды: в Иран на постоянное или временное проживание стали возвращаться эмигранты-специалисты, правда, чаще под защитой второго гражданства, что однако мало беспокоит прагматиков из правительства ИРИ.
В-четвертых, другим путем использования интеллектуального потенциала зарубежных иранцев служит привлечение как к открытому, так и негласному сотрудничеству служащих-иранцев из научно-исследовательских и конструкторских центров западных университетов, компаний и фирм.
В-пятых, привлечение ученых-иностранцев для осуществления научных программ в Иране по индивидуальным контрактам без согласования с государственными структурами стран, откуда они прибывают.
И здесь одна из главных претензий Соединенных Штатов к России.
По данным Стокгольмского международного института исследований проблем мира (SIPRI) (на март 1999 года) после проведения специальной кампании по подбору персонала около 10000 российских ученых, по всей видимости, работают в Иране над осуществлением незаконных программ по созданию ядерного, химического или биологического оружия.
Для получения ценной научно-технической информации для своих НИОКР Иран использует и разведку.
Так, в прошедшем мае в своем интервью по случаю 80-летия российской контрразведовательной службы ее руководитель отметил Иран в числе нескольких других стран, которые в последние годы резко активизировали свою деятельность по сбору секретной научно-технической информации в России.
В последние годы совершенствуется и материальная база НТП.
По данным Центра изучения проблем нераспространения Монтерейского института международных исследований (США) в Иране функционируют семь крупных центров ядерных исследований, и осуществляется программа создания еще около 10 новых центров.
Большое внимание иранское руководство уделяет совершенствованию материально-технической базы НИОКР в химической, химико-физической, физико-химической и нефтехимической отраслях.
На каждом крупном предприятии созданы хорошо оснащенные научно-исследовательские центры и лаборатории, ведущие НИОКР.
Государство поощряет частный сектор в области развития электронно-вычислительной техники, расширения производства ЭВМ (в том числе и персональных) по иностранным лицензиям.
А главное, используя частный сектор, проводит активную работу по повсеместному внедрению передовой техники, особенно в научно-исследовательские центры.
Как отметил в свое время министр атомной энергетики России, уровень развития материально-технических ресурсов научно-технического потенциала Ирана (в том числе и в сфере ядерных исследований) в 1994 году примерно соответствовал аналогичным показателям СССР 1956 года.
Что в определенной степени свидетельствует о возможности создания Ираном ядерного устройства.
Однако оценки начала 90-х годов относительно того, что ИРИ сможет создать ядерное оружие в течение нескольких лет оказались необоснованными.
Вместе с тем можно предполагать, что в Иране продолжается накопление соответствующего научного и технологического потенциала.
Второй, помимо ракетно-ядерной проблемы, которой озабочены американцы в отношении ИРИ, является проблема исламистского терроризма и якобы причастности к ней Тегерана.
Здесь также не все однозначно.
Безусловно, и это хорошо известно, что Иран сам неоднократно являлся жертвой террористических актов.
Однако не следует забывать, что такие организации как, например, “Хезболла”, действующая в Ливане, пользуется особым покровительством Тегерана.
Правда, по мнению иранских пропагандистов, это не террористы, а борцы за освобождение… Поэтому между Россией и Ираном есть проблемы, которые необходимо обсуждать, чтобы прояснить все двусмысленные позиции, как в области нераспространения ракетно-ядерного оружия, так и в сфере понимания термина терроризм.
Однако это отнюдь не означает, что России, осуществляя объективное сближение с США, Европой, НАТО, следует поддаваться давлению со стороны Америки, которое направлено на сдерживание российско-иранского сотрудничества в оборонной области и атомной энергетике.
Россия должна продолжать свою иранскую политику, исходя из нескольких причин.
Во-первых, “уход” России из Ирана не решит проблему, если так можно сказать, обеспечения безопасности ИРИ для других стран.
Вакуум, который образуется после российского ухода из рынка ядерных технологий и вооружений, вне всякого сомнения, будет моментально заполнен другими странами: прежде всего западноевропейскими и Китаем.
И неизвестно, пойдет ли на пользу всеобщей безопасности подобная рокировка.
По всей вероятности, Москве лучше самой контролировать ситуацию с распространением в Иран, так называемых, технологий двойного назначения.
Это будет безопаснее и для России, и для США.
Во-вторых, доскональное знание Россией ситуации в области развития в Иране ракетно-ядерных технологий, так сказать, “из первых рук” позволит более эффективно осуществлять этот контроль.
Исходя из этого, наиболее правильным выходом из положения была бы совместная деятельность России, США по предотвращению распространения ракетно-ядерного оружия и использования мирных ядерных технологий для военных целей, в том числе и в Иране.
Необходим продуманный, глубоко научный и беспристрастный международный мониторинг всех угрожающих глобальной безопасности процессов.
И в этой области Россия и США должны готовится к совместной работе.

[Back]