|
тание, или иным образом был им облагодетельствован. На сем же основании смягчается, но только в меньшей мере, наказание за недонесение о известном злом умысле. Наказания, определенные за укрывательство, так же и в той мере уменьшаются или вовсе отменяются, если виновный в том, не быв сообщником в преступлении, токмо по совершении уже оного способствовал сокрытию преступника, состоящего с ним в брачном союзе или близких связях родства или свойства, или бывшего благодетелем его»1. Положения данной статьи не распространялись на виновных в недонесении или укрывательстве по государственным преступлениям, предусмотренным ст. 263, 266, 267,271, 275 Уложения. Размер наказания за прикосновенность к преступлению по Уложению исчислялся, исходя из полагавшегося за главное преступление независимо от той меры ответственности, которую понесли виновники. Отсюда, вполне возможно, что прикосновенные наказывались сильнее главных виновников, так как мера ответственности последних могла зависеть от обстоятельств, влияющих на меру ответственности каждого, например, благодаря признанию их заслуживающими снисхождения. При этом недонесение о готовящемся преступлении наказывалось суровее, чем о совершенном. Так, ст. 128 Уложения предусматривала смягчение наказания в меньшей степени (родственникам виновного) за недонесение об известном им злом умысле, чем уже содеянном преступлении. «Уложение о наказаниях уголовных и исправительных» в редакции 1885 г. ограничило обязанность донесения о преступлении. Так, согласно ст. 163 подлежало наказанию недонесение без уважительных причин только о достоверно известных виновному участниках мятежа или измены, если при этом они не были членами семьи недонесшего. В отношении же служащих (ст.631) обязанность извещения была возложена на них по поводу всякого преступления или проступка. 1Российское законодательство X-XX вв. М., 1988. Т.6. С. 199. |
ным являлся тогда и является поныне вопрос об объеме и условиях такого сознания, на чтообращал внимание еще Н.С. Таганцев. «В тех законодательствах, писал он, которые смотрят на деятельность прикосновенных как на самостоятельнуюпреступность, он(данный вопросН.К.)решается наиболее просто, так как тогда для заведомости достаточно только общего знания обвиняемым о преступности укрываемоголица или преступности деяния, плодами которого он пользуется: знание подробностей деяния, его обстановки может влиять на размер наказуемости, ноне представляется существенным»1 . Родственные отношения виновника главного преступления и прикосновенных к нему лиц не имели, согласно норм Уложения, никакого значения, когда речь шла о попустителях и лицах, воспользовавшихся плодами преступного деяния. Однако эти отношения оказывали влияние на ответственность недоносителей о совершившемся или готовящемся преступлении, а равно и укрывателей его следов. Так, ст.134 Уложения предписывала: «Наказаниям, в законах определенных, за недонесение о содеянном уже преступлении не подвергаются недонесшие: дети на родителей и вообще на родственников по прямой восходящей линии, а равно иродители надетей и прочих нисходящих по прямой линии, супруги на супругов и родные братья и сестры на сестер и братьев. Сии наказания уменьшаются по усмотрению суда, а в случаях, когда и сам виновный не подвергается смертной казни или ссылке в каторжную работу, и вовсе отменяются, если недонесший был с учинившим преступление в близких связях свойства, до второй степени включительно, или же получил от него воспитание, или иным образом был им облагодетельствован. На сем же основании смягчается, но только в меньшей мере, наказание занедонесение о известномзлом умысле. Наказания, определяемые за укрывательство, так же и в той же мере уменьшаются или вовсе отменяются, если виновный в том, не быв сообщником Там же. С.370-371 в преступлении, токмо по совершении уже оного способствовал сокрытию преступника, состоящего с ним в брачном союзе или близких связях родства или свойства, или бывшего благодетелем его»1 . Положения данной статьи не распространялись на виновных в недонесении или укрывательстве по государственным преступлениям, предусмотренным ст.263, 266,271,275 Уложения. Н. С. Таганцев полагал это неоправданным ни с теоретической, ни с практической точкизрения2. Размернаказанияза прикосновенность к преступлениюпо Уложению исчислялся, исходя из полагавшегося заглавноепреступление независимоот той меры ответственности, которуюпонесли виновники. Отсюда, по мнениюН.С. Таганцева, «было вполневозможно, что прикосновенные наказывалисьсильнее главных виновников, так как мера ответственности последних могла зависеть от обстоятельств, влияющих на меру ответственности каждого, например, благодаря признанию их заслуживающими снисхождения»3. При этом недонесение о готовящемся преступлении наказывалось суровее, чем о совершенном. Так, ст.128 Уложения предусматривала смягчение наказания в меньшей степени (родственникам виновного) за недонесение об известном им злом умысле, чем об уже содеянном преступлении. Таким образом, анализ содержания Уложения 1845г. и его последующих редакций позволяет сделать вывод: прикосновенность к преступлению являлась до октября 1917г. самостоятельным институтом российского уголовного права, находившим свое отражение в Общей и Особенной частях Уложения и, безусловно, примыкающим к соучастию, но не тождественным таковому. По нашему мнению, законодательство второй половины XIX в. подвело важный итог в развитии этого института. В нем впервые была дана наиболее полная классификация видов прикосновенности к преступлению, в числе которых к укрывательст1Российское законодательствоX -XX вв. Т.6. С. 199 2См.:ТаганцевН.С. Русскоеуголовное право. Общаячасть. Т.1. С. 371. 3Там же. |