|
101 преобладания “институциональной” модели к усилению избирательности, “маргинальности” в социальной защите. И эта тенденция заслуживает особого внимания в условиях российской действительности. Становление “институциональной” модели на Западе связано с военными условиями 40-х годов, когда никто не мог быть уверен в сохранности своей жизни и имущества и возник так называемый “принцип разделенного риска в действии”. В 50-60-е г.г. эта модель продолжала действовать с определенными изменениями (возврат к программам, связанным с уровнем доходов) прежде всего благодаря стабильному и высокому экономическому росту, обеспечивавшему высокую долю средств, идущих в государственный бюджет и, естественно, на социальные нужды. Однако, универсалистский подход этой модели подвергся критике и пересмотру в 70 80-е г.г. и особенно в 90-е г.г. по целому ряду причин, и в том числе и в результате неэффективности многих государственных программ, использования средств через государственный бюджет, общего сокращения экономического роста во многих странах и соответственно поисков причин и выходов из ситуации. Результатом явилось резкое сокращение государственных расходов вообще, в первую очередь на социальные нужды. Чтобы разобраться в современных российских проблемах, следует обратиться к современной практике социального государства (“государства благосостояния”) 50-60-х годов, то есть периода развития ряда капиталистических стран, близким по параметрам нашей нынешней ситуации. Выделим наиболее значимые проблемы: 1) универсальный подход в социальной политике, социальный интервенциализм государства. В то же время в исторической ретроспективе эта модель не продемонстрировала способности к эффективному осуществлению функции по перераспределению материальных благ и регулированию. Универсальный подход не имел |
рынок, то есть она выполняет больше перераспределительные функции подобно тому, как это было в СССР. При этом социальные меры охватывают широкий круг людей с предоставлением больших объемов выплат. Финансирование программ осуществляется с помощью налогов, взимаемых на основе высокой прогрессии. Наиболее типичным примером данной модели является Швеция с ее высокой налоговой ставкой и широким объемом социальных выплат. “Маргинальная” или “остаточная” система является условным антиподом “перераспределительной” модели. В ней социальная политика призвана довершить то, что не в состоянии сделать рынок и семья для удовлетворения запросов граждан, поэтому она действует избирательно, субсидиарно, то есть вспомогательно. Доля населения, охватываемого политикой этого типа, гораздо меньше, чем в условиях “институциональной” модели. Особенностью “маргинальной” системы является и невысокий уровень социальных расходов государства при слабо выраженной прогрессии налогов. Примером могут служить США. В тоже время ни в одном государстве в чистом виде названные модели социальной защиты не существуют, можно говорить лишь о преобладании элементов одной из них и об определенных тенденциях в развитии. А последние таковы: движение происходит от почти всеобщего преобладания “институциональной” модели к усилению избирательности, “маргинальности” в социальной защите. И эта тенденция заслуживает особого внимания в условиях российской действительности. Параллельно с переходом к маргинальной социальной защите* в международной сфере происходит становление третьего поколения прав коллективных прав групп и слоев населения, которые действительно нуждаются в защите, поскольку в силу причин физического или социального характера не имеют равных с другими гражданами возможностей осуществления прав и свобод. Результатом этого на международном уровне стало принятие документов Конвенции ООН “О статусе беженцев” (1961 г.), “О ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин “ (1979 г.), “О правах ребенка” (1990 г.) и др.1 134 1 Права человека: Сб. международных документов. М., 1986. С. 126 148; Конвенция о правах ребенка // Сов. журн. междунар. права. 1991. № 2. С. 151 -171. 135 В соответствии с приматом международного права они должны имплементироваться в национальное законодательство и получить в нем отражение. Становление “институциональной” модели на Западе связано с военными условиями 40-х годов, когда никто не мог быть уверен в сохранности своей жизни и имущества и возник так называемый “принцип разделенного риска в действии”. В 50-60-е г.г. эта модель продолжала действовать с определенными изменениями (возврат к программам, связанным с уровнем доходов) прежде всего благодаря стабильному и высокому экономическому росту, обеспечивавшему высокую долю средств, идущих в государственный бюджет и, естественно, на социальные нужды. Однако универсалистский подход этой модели подвергся критике и пересмотру в 70 80-е г.г. и особенно в 90-е г.г. по целому ряду причин, и в том числе и в результате неэффективности многих государственных программ, использования программных средств через государственный бюджет, общего сокращения экономического роста во многих странах и соответственно поисков причин и выходов из ситуации. Результатом явилось резкое сокращение государственных расходов вообще, в том числе в первую очередь на социальные нужды. Чтобы разобраться в современных российских проблемах, следует обратиться к практике социального государства (“государства благосостояния”) 50-60-х годов, то есть периода развития ряда капиталистических стран, близким по параметрам нашей нынешней ситуации. Выделим наиболее значимые проблемы: 1) универсальный подход в социальной политике, социальны интервенциализм государства. В то же время в исторической ретроспективе эта модель не продемонстрировала способности к эффективному осуществлению функции по перераспределению материальных благ и регулированию. Универсальный подход не имел успеха в выравнивании доходов в рамках социальной иерархии, хотя был достигнут большой прогресс в достижении этой цели между классами и географическими регионами. Часто используемые средства централизованное регулирование и стандартизированные критерии предоставления услуг и выплат приходили в конфликт с другими предпочтениями и правами граждан свободой, местной автономией и т. д; |