47 f V if i образований и заставляет ее отказаться от данной формы и искать новую. Для 1В. Дильтея этот переход от «возможности к возможности» был связан, прежде всего, с многообразием форм, в которых предстает сама жизнь, являющаяся предметом философских спекуляции. Невозможность «схватывания» жизненной целостности во всем богатстве ее проявлений является и причиной вечного движения философской мысли, и движущей силой философского поиска. Поэтому каждое учение есть одно из возможных в качестве отражения одной из граней многообразной целостной жизненной реальности. Современная философия несколько иначе видит свою культурно-историческую миссию. В дискуссиях о качественно новом статусе философии, более полно соответствующем современной культурной ситуации, она понимается уже как «генератор» возможных миров. Так, М. Эпштейн полагает, что «философии вовсе не обязательно связывать себя с миром сущего и должного, с_ д_. действительностью и необходимостью. Ее удел это третья модальность, мир возможного. Философия до сих пор старалась объяснить или изменить мир, тогда как собственное ее дело умножать возможные миры. Этим она отличается от науки, политики, религии: отталкиваясь от сущего и должного, она указывает в сторону возможного»2. За такой трактовкой специфики философского творчества просматривается новая трактовка проблемы реальности не Реальность. Иначе говоря, на смену центрированному и тотализирующему дискурсу о реальности как она есть или должна быть приходит неограниченный изменяющийся дискурс равноправных возможных «виртуальных реальностей». Однако и при такой постановке вопроса философии все равно не уйти от проблем границ и критериев, поскольку вряд ли все сотворенные миры «философии возможного» возможны. В таком случае анализа * I 1Дильгей В. Сущность философии. М., 2001. С. 121. О _ Эпштейн М. К философии возможного. Введение философии. 1999. № 6. С. 59. в посткри гическую эпоху // Вопросы |
160 U концептуальных построений применительно к различным «срезам» реальности и поисков возможностей восстановления упорядоченности / иерархизации. Для современной философии проблема поиска взаимодействия с гуманитарными науками также приводит к пересмотру границ допустимого. Философия поворачивается лицом к проблеме возможного в рамках собственного дискурсивного пространства. «Онтологическая скромность» (по меткому выражению Х.И. Зандкюлера), связанная с изменениями классических представлений о реальности, сегодня в очередной раз инициирует дискуссии о роли и задачах самой философии. Еще В. Дильтей, разрешая извечную загадку множественности философских учений, скрытых механизмов процесса поисков самоидентификации философского знания, вне которого нет и не может быть самой философии, писал о том, что «метафизика <...> неустанно переходит от возможности к возможности (курсив наш Е.И.). Ни одна форма ее не удовлетворяет, всякую форму она превращает в новую. Тайное внутреннее противоречие, скрывающееся в самом ее существе, проявляется в каждом из ее образований и заставляет ее отказаться от данной формы и искать новой»221. Для Дильтея этот переход от «возможности к возможности» был связан, прежде всего, с многообразием форм, в которых предстает сама жизнь, являющаяся предметом философских спекуляций. Невозможность «схватывания» жизненной целостности во всем богатстве ее проявлений является и причиной вечного движения философской мысли, и движущей силой философского поиска. Поэтому каждое учение есть одно из возможных в качестве отражения одной из граней многообразной целостной жизненной реальности. Современная философия несколько иначе видит свою культурноисторическую миссию. В дискуссиях о качественно новом статусе философии, более полно соответствующем современной культурной ситуации, она понимается уже как «генератор» возможных миров. Так, 221 Дильтей В. Сущность философии / В. Дильтей. М .: Интрада, 2001. С. 121. М. Эпштейн полагает, что «философии вовсе необязательно связывать себя с миром сущего и должного, с действительностью и необходимостью. Ее удел третья модальность > Философия старалась объяснить или изменить мир, тогда как собственное ее дело умножать возможные миры. Этим она отличается от науки, политики, религии: отталкиваясь от сущего и должного, она указывает в сторону 999 возможного» . За такой трактовкой специфики философского творчества просматривается новая трактовка проблемы реальности не Реальность как Она Есть и / или Реальность Как Она Должна Быть, а Реальность как Она Возможна. Иначе говоря, на смену центрированному и тотализирующему дискурсу о Реальности Как Она Есть / Должна Быть приходит неограниченный мимикрирующий дискурс равноправных Возможных / Виртуальных Реальностей. Своеобразный «волюнтаристский креационизм» в понимании реальности становится, очевидно, коррелятом эпистемологического релятивизма. Однако, и при такой постановке вопроса философии все равно не уйти от проблем границ и критериев, поскольку вряд ли все сотворенные миры «философии возможного» возможны. В таком случае цели и задачи исследования от анализа возможного смещаются в направлении выявления того, что является принципиально невозможным в философском дискурсе о реальности. «Окольный» путь философского подхода к этой проблеме, по-видимому, означает, в первую очередь, выработку критериев отсечения концептуально невозможных, внутренне противоречивых, «рассогласованных» альтернатив. Диалог философии и гуманитарных наук по поводу проблемы реальности необходим не только с позиции «экстернализма» как ответ на «вызов эпохи» и попытка соответствовать требованию социокультурной ситуации, но, не в меньшей степени, обусловлен внутренней логикой их развития. Объективно и отчетливо просматривающиеся в современной философии и гуманитарных 222 Эпштейн М. К философии возможного. Введение в посткритическую эпоху / М. Эпштейн // Вопр. философии. 1999. № 6. С. 59. |