|
106 социальную свободу, характерную для либеральных цивилизаций, как воплощающиеся в правовую действительность на новой стадии отечественной истории преемственные правовые начала. С юридической стороны адат и шариат, не обладая в настоящее время институционной значимостью, имеют неформальный, «недозволительный» характер правового регулирования, властные структуры в настоящее время, по устоявшемуся мнению, «не в состоянии посмотреть на шариат с последовательно юридических позиций и обнаружить в нем правовое начало, которому может найтись место в 132 российской правовой системе . В качестве аргументов против признания шариата, как социально-нормативного феномена, и регулирующей роли норм мусульманского и адатского права выдвигаются: противоречие шариата Конституции страны и невозможность интеграции в рамках национальной правовой системы составных частей различных правовых культур европейской и исламской. Вместе с тем, у многих ученых (Г.В. Мальцев, Л.Р. Сюкияйнен), сформировалось мнение о том, что требуется переосмысление на базе новейших естественнонаучных, общественных знаний идей естественной справедливости, указывающих на меру и нормы, с которыми должен считаться человек132 133. Следует принимать во внимание, что определенная часть шариата, которая, как было отмечено, может быть названа мусульманским правом, «имеет правовой, юридический характер..., обращение к этой стороне шариата имеет своей целью использование позитивного опыта другой позитивной системы»134. Такие доводы юридического свойства встречают возражения, основанные на общих идейно-политических и психологических факторах, препятствующие объективной оценке перспектив адатского и мусульманского права в России и, в частности, на Северном Кавказе. Однако они не учитывают того обстоятельства, что адат и шариат 132 Сюкияйнен Л.Р. Найдется ли шариату... С. 43. 153 Мальцев Г.В. Новое мышление и современная философия прав человека / Права человека Б истории человечества и в современном мире. М., 1988. С.35. 134 Сюкияйнен Л.Р. Указ. раб. С.40. |
149 ~ ~ 157 религиозной и моральной определенности» ведут к негативным последствиям. Как отмечают Г.В. Мальцев и Д.Ю. Шапсугов, «платой за это является обезличивание правовых систем в национальном, религиозном, нравственном отношениях: потеря многих сущностных и глубоких качеств, которые право всегда получало от общества и его структур и которые в комплексе составляют его этнокультурное своеобразие, сплав исторически глубоко укоренившихся традиций»158. Адат и шариат на Северном Кавказе являются постоянным фактором правового развития общества, «неотъемлемым компонентом жизни соответствующего народа и включенных в него сообществ»159. В этом плане юридические структуры, выражающие субъективные права мусульман, остаются значимыми, нередко доминирующими в жизни общества. Данная проблема влечет за собой другой, особенно важный вопрос: возможно ли в отношении адатских и шариатских процедур говорить об альтернативном праве и правосудии, отличным от публичного правосудия? Неформальное использование и соблюдение шариата в северокавказских мусульманских сообществах является не только прямым выражением расширяющегося «разрыва» между современным правом и этноправовой культурой. Этот процесс можно осмыслить также и как расширяющуюся социальную свободу, характерную для либеральных цивилизаций, как воплощающиеся в правовую действительность на новой стадии отечественной истории преемственные правовые начала. С юридической стороны адат и шариат, не обладая в настоящее время институционной значимостью, имеют неформальный, «недозволительный» характер правового регулирования, властные структуры в настоящее время, по устоявшемуся мнению, «не в состоянии посмотреть на шариат с 137 Мальцев Г.В., Шапсугов Д Ю. Обычное право в России: проблемы теории, истории и практики. Ростов-на-Дону, 1999. С.З. 138Там же. С.4. 139Там же. С. 5. 150 последовательно юридических позиций и обнаружить в нем правовое начало, которому может найтись место в российской правовой системе160. В качестве аргументов против признания шариата, как социально-нормативного феномена, и регулирующей роли норм мусульманского и адатского права выдвигаются: противоречие шариата Конституции страны и невозможность интеграции в рамках национальной правовой системы составных частей различных правовых культур европейской и исламской. Вместе с тем, у многих ученых (Г.В. Мальцев, Л.Р. Сюкияйнен), сформировалось мнение о том, что требуется переосмысление на базе новейших естественнонаучных, общественных знаний идей естественной справедливости, указывающих на меру и нормы, с которыми должен считаться человек161. Следует принимать во внимание, что определенная часть шариата, которая, как было отмечено, может быть названа мусульманским правом, «имеет правовой, юридический характер..., обращение к этой стороне шариата имеет своей целью использование позитивного опыта другой позитивной системы»162. Такие доводы юридического свойства встречают возражения, основанные на общих идейно-политических и психологических факторах, препятствующие объективной оценке перспектив адатского и мусульманского права в России и, в частности, на Северном Кавказе. Однако они не учитывают того обстоятельства, что адат и шариат существуют в аспекте нескольких взаимосвязанных «срезов» социальной действительности. Первый из них, осмысливаемый с точки зрения их природы, это их особенность как своеобразных, уникальных, преемственных социальных феноменов нормативных образований регуляторов в этническом мусульманском социуме. 160Сюкияйнен Л.Р. Найдется ли шариату... С. 43. 161Мальцев Г.В. Новое мышление и современная философия прав человека / Права человека к истории человечества и в современном мире. М., 1988. С.35. 162Сюкияйнен Л.Р. Указ. раб. С.40. |