|
61 усилить свое влияние, в том числе и через установление своего религиозного давления72. Следует особенно подчеркнуть, что основная часть противоречий и борьбы наблюдалась именно в правовой сфере, чрезвычайно важной для менталитета кавказцев, регламентирующих в высокой степени и повседневную, частную, и общественную жизнь человека. С 1785 г. этот процесс возглавил Ушурма, известный под именем шейха Мансура. Он вел себя очень жестко, истребляя не желавших исламизации целыми селениями. Шейх Мансур боролся и против тех мусульман, которые открыто предпочитали следовать традиционным обычаям, сформулированным в адате, чем предписаниям шариата, более строгим и требовательным к духовному строю человека. Особенно ревностно шейх Мансур боролся против использования в повседневной правовой практике адатской системы. Он рассылал своих учеников в качестве проповедников правоверного образа жизни и для постепенного формирования мусульманского образа мысли в народе. Повсюду распространялись воззвания Мансура, в которых догматические положения перемежались с угрозами в адрес непокорных73. Именно процессы укрепления ислама на Северном Кавказе, осознание их важности и первостепенности подняло в регионе зеленое знамя священной войны газавата. В 1824 году имам Гази-Магомед провозгласил газават. Он требовал от населения «оставить адат и обратиться к шариату», более того призывал «смелее перейти от тариката к газавату»74. 72 См.: Гаммер М. Мусульманское сопротивление царизму. Завоевание Чечни и Дагестана.-М., 1998. 73 К изучению идеологии в Чечне конца XVIII в. (Воззвания имама Мансура). Публикация документов. Научная мысль Кавказа: Научный и общественно-теоретический журнал. М, 1999, .V» I. С. 58-63 74 Агаев А. Магомед Ярагский. Мусульманский философ: поборник веры, свободы, нравственности. В кн.: Философия совести. Махачкала, 1996. С. 15 |
76 данном регионе, а также получить контроль над восточными рынками сбыта, Англия и Франция активно стимулируют Турцию и Персию в их стремлении усилить свое влияние, в том числе и через установление своего религиозного давления54. Следует особенно подчеркнуть, что основная часть противоречий и борьбы наблюдалась именно в правовой сфере, чрезвычайно важной для менталитета кавказцев, регламентирующих в высокой степени и повседневную, частную, и общественную жизнь человека. С 1785 г. этот процесс возглавил Ушурма, известный под именем шейха Мансура. Он вел себя очень жестко, истребляя не желавших исламизации целыми селениями. Шейх Мансур боролся и против тех мусульман, которые открыто предпочитали следовать традиционным обычаям, сформулированным в адате, чем предписаниям шариата, более строгим и требовательным к духовному строю человека. Особенно ревностно шейх Мансур боролся против использования в повседневной правовой практике адатской системы. Он рассылал своих учеников в качестве проповедников правоверного образа жизни и для постепенного формирования мусульманского образа мысли в народе. Повсюду распространялись воззвания Мансура, в которых догматические положения перемежались с угрозами в адрес непокорных55. Именно процессы укрепления ислама на Северном Кавказе, осознание их важности и первостепенности подняло в регионе зеленое знамя священной войны газавата. В 1824 году имам Гази-Магомед провозгласил газават. Он требовал от населения «оставить адат и обратиться к шариату», 54 См.: Гаммер М. Мусульманское сопротивление царизму. Завоевание Чечни и Дагестана. -М., 1998. 55 К изучению идеологии в Чечне конца XVIII в. (Воззвания имама Мансура). Публикация документов. Научная мысль Кавказа: Научный и общественно-теоретический журнал. М, 1999, № 1. С. 58-63 77 более того призывал «смелее перейти от тариката к газавату»56. Здесь необходимо сделать определенное уточнение. Газават, вооруженная борьба с неверными, был объявлен язычникам, не принимавшим установлений ислама. В этом процессе этнические мотивации были не главными, по преимуществу решались внутренние проблемы самоидентификации. Основным направлением газавата явилось противление языческому укорененному сознанию местных народов народов региона, представлявшего для носителей ислама стратегический интерес и поэтому требующего полной адаптации, а вовсе не иной религиозной культуре соседствующей империи, как утверждают некоторые исследователи. Вследствие этого нам представляется необоснованным утверждение современного автора А.А. Рагимова о «колониальной» политике царизма на Кавказе, приведшей к «столкновению не просто двух социально-политических систем феодальных отношений с присущей им спецификой, но и двух мировых религий: христианства и ислама»57. А. Рагимов справедливо отмечает важное значение социальной функции в религиозных столкновениях в северокавказском регионе этого периода. Однако межконфессиональных противоречий там практически не наблюдалось. Свидетельством тому является внешне бесконфликтное сосуществование христианства и ислама, например, в Осетии (здесь не имеются в виду некоторые внутренние сложности религиозной карты региона, в частности, попытки приспособить вероучение христианства к местным языческим традициям), а также многочисленные примеры службы северокавказских мусульман в разных, в том числе и государственных, 56 Агаев А. Магомед Ярагский. Мусульманский философ: поборник веры, свободы, нравственности. В кн.: Философия совести. Махачкала, 1996. С. 15 57 Рагимов А.А. Интеграционная функция ислама в национально-освободительной войне народов Северного Кавказа XIX века. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. Махачкала, 2001. С. 12 |