|
Здесь необходимо сделать определенное уточнение. Газават, вооруженная борьба с неверными, был объявлен язычникам, не принимавшим установлений ислама. В этом процессе этнические мотивации были не главными, по преимуществу решались внутренние проблемы самоидентификации. Основным направлением газавата явилось противление языческому укорененному сознанию местных народов народов региона, представлявшего для носителей ислама стратегический интерес и поэтому требующего полной адаптации, а вовсе не иной религиозной культуре соседствующей империи, как утверждают некоторые исследователи. Вследствие этого нам представляется необоснованным утверждение современного автора А.А. Рагимова о «колониальной» политике царизма на Кавказе, приведшей к «столкновению не просто двух социальнополитических систем феодальных отношений с присущей им спецификой, но и двух мировых религий: христианства и ислама»'5. А. Рагимов справедливо отмечает важное значение социальной функции в религиозных столкновениях в северокавказском регионе этого периода. Однако межконфессиональных противоречий там практически не наблюдалось. Свидетельством тому является внешне бесконфликтное сосуществование христианства и ислама, например, в Осетии (здесь не имеются в виду некоторые внутренние сложности религиозной карты региона, в частности, попытки приспособить вероучение христианства к местным языческим традициям), а также многочисленные примеры службы северокавказских мусульман в разных, в том числе и государственных, структурах империи, занятие различного рода высоких чинов и постов. Элемент межконфессиональных между христианством и исламом противоречий внесен гораздо позднее, собственно, в конце XX в., поддерживается искусственно и носит исключительно политический характер. 75 75 Рагимов А.А. Интеграционная функция ислама в национально-освободительной войне народов Северного Кавказа XIX века. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. Махачкала, 2001. С. 12 62 |
77 более того призывал «смелее перейти от тариката к газавату»56. Здесь необходимо сделать определенное уточнение. Газават, вооруженная борьба с неверными, был объявлен язычникам, не принимавшим установлений ислама. В этом процессе этнические мотивации были не главными, по преимуществу решались внутренние проблемы самоидентификации. Основным направлением газавата явилось противление языческому укорененному сознанию местных народов народов региона, представлявшего для носителей ислама стратегический интерес и поэтому требующего полной адаптации, а вовсе не иной религиозной культуре соседствующей империи, как утверждают некоторые исследователи. Вследствие этого нам представляется необоснованным утверждение современного автора А.А. Рагимова о «колониальной» политике царизма на Кавказе, приведшей к «столкновению не просто двух социально-политических систем феодальных отношений с присущей им спецификой, но и двух мировых религий: христианства и ислама»57. А. Рагимов справедливо отмечает важное значение социальной функции в религиозных столкновениях в северокавказском регионе этого периода. Однако межконфессиональных противоречий там практически не наблюдалось. Свидетельством тому является внешне бесконфликтное сосуществование христианства и ислама, например, в Осетии (здесь не имеются в виду некоторые внутренние сложности религиозной карты региона, в частности, попытки приспособить вероучение христианства к местным языческим традициям), а также многочисленные примеры службы северокавказских мусульман в разных, в том числе и государственных, 56 Агаев А. Магомед Ярагский. Мусульманский философ: поборник веры, свободы, нравственности. В кн.: Философия совести. Махачкала, 1996. С. 15 57 Рагимов А.А. Интеграционная функция ислама в национально-освободительной войне народов Северного Кавказа XIX века. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. Махачкала, 2001. С. 12 78 структурах империи, занятие различного рода высоких чинов и постов. Элемент межконфессиональных -между христианством и исламом противоречий внесен гораздо позднее, собственно, в конце XX в., поддерживается искусственно и носит исключительно политический характер. Необходимо сделать еще одно важное уточнение. Газават входит в более широкое понятие джихада. Джихад означает «усилие, усердие» в борьбе за чистоту веры и за то, чтобы стать достойным веры. Возможны различные виды джихада: «джихад сердца», то есть внутренняя работа над исправлением собственных недостатков; «джихад языка» моральноэтическая ступень совершенствования, означающая внутреннее разрешение одобряемого и запрещение порицаемого; «джихад руки» правовое понятие, означающее наказание преступников и правонарушителей, а также «джихад меча», т.е. газават. Значит, в джихаде речь идет, в первую очередь, о процессах самоочищения, самосовершенствования, и лишь затем о внешних врагах. Таким образом, усилия исламских миссионеров-завоевателей все время были направлены на создание соответствующего религиознопсихологического пространства для вживления ислама в его догматической полноте. Однако надо признать, что в процессах XVIII века, когда наиболее активно закладывались правовые представления народов Северного Кавказа, особое внимание уделялось как раз последней форме джихада. Все остальные проблемы самосовершенствования и поиска путей к Богу преодолевались в узких кругах образованных имамов. Но такие задачи ставились и решались, и это является очень важным обстоятельством в процессах этнической самоидентификации этого периода. Известный исламовед М. Гаммер пишет о теоретическом, «символическом» характере, который носил джихад: «на практике священной войне отводилось второстепенное место... на первое Мухаммад 177 повседневной жизни «российского простого человека» //Политические исследования. 2001. №2 153. Омигов В.И. Закономерности развития преступности в Российской Федерации на рубеже веков // Государство и право. 2000. №6. 154. Орлова Э.А. «Введение в социальную и культурную антропологию».М.: МГИК, 1994. 155. Ортабаев Б.Х. Социально-экономический строй горских народов Терека накануне Великого Октября. Владикавказ, 1992. 156. Оршанский И. Народный суд и народное право // Журнал гражданского и уголовного права. Кн.З. М., 1875. 157. Панарин С.А. Позиционно-исторические предпосылки современной политической ситуации в кавказско-закавказском регионе / Россия и Кавказ сквозь два столетия. СПб, 2001. 158. Першиц А.И. Проблемы нормативной этнографии // Исследования по общей этнографии. М., 1979. 159. Петрушевский И.П. Ислам. М., 1968. С.294. 160. Подгурецкий А. Очерк социологии права. М., 1974. С.256-257. 161. Проблемы философии культуры /Под ред. В.Ж. Келле. М., Мысль, 1984. 162. Рагимов А.А. Интеграционная функция ислама в национальноосвободительной войне народов Северного Кавказа XIX века. Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. Махачкала, 2001. С. 12 163. Радаев В. Деформализация правил игры и уход от налогов в российской хозяйственной деятельности // Вопросы экономики. 2001. №6. 164. Розенбаум Ю.А. Советское государство и церковь. М., 1985. 165. Романенко М.В. Криминализация общественных отношений социума России //Философия и общество. 2001. |