|
66 новую серьезную мотивацию для агрессивных действий. Они начали сражаться против присутствия России на Северном Кавказе со всем пылом религиозной борьбы, которая требует самоотречения. Естественно, борьба была жестокой и кровопролитной для обеих сторон. Но основным содержанием вооруженной борьбы для народов Северного Кавказа было установление нового правосознания, подчинение народа воле Аллаха. И шейх Мансур, и имам Шамиль через установление шариатской формы правового регулирования стремились утвердить истинный ислам, а, в свою очередь, установление исламского государства и требовало сопротивления расширяющемуся влиянию Российской империи и обретало внутренний смысл в защите религии. Эта принципиальная последовательность мотиваций исторических действий опять-таки свидетельствует о значимости для внутреннего устроения кавказского общества регулирующей правовой системы. Это одна из серьезных этнических особенностей, пренебрежение которой приводит к драматическим последствиям. То, что это именно так, и сопротивление империи носило сложный этнорелигиозный характер и совпало по времени с процессами становления самоидентификации, видно из отношения русского общества, в частности, русского офицерства, к Шамилю. За ним признавали высокую одаренность не только военного, но и личностного характера, уважали за мужество. Но сражался он не только против России, а в принципе против всякого, отличного от исламского мировоззрения, резко оценивал светские формы жизни. В воспоминаниях офицеров есть любопытная подробность. Все, приезжавшие в период ссылки Шамиля в Калугу, должны были наносить имаму официальный визит, что подчеркивало его статус. Он жил в окружении и богатства, и почета, появлялся в обществе, только никак не мог привыкнуть к чрезмерно, в его понимании, смелым бальным нарядам дам. К Шамилю относились не как к врагу империи, а как к вельможе высокого ранга в |
81 пастушество, и разбой. Это был тяжелый слом психологических привязок к местности, дающих оправдание многим поведенческим моделям. Можно сделать некоторые предварительные выводы: для народов Северного Кавказа, социальная жизнь которых регламентирована адатами до мельчайших подробностей, очень важна среда обитания, так как правовые коллизии во многом связаны с рельефом местности, бытовой и производственной деятельностью. Вооруженные и настроенные на борьбу сторонники шейхов получили новую серьезную мотивацию для агрессивных действий. Они начали сражаться против присутствия России на Северном Кавказе со всем пылом религиозной борьбы, которая требует самоотречения. Естественно, борьба была жестокой и кровопролитной для обеих сторон. Но основным содержанием вооруженной борьбы для народов Северного Кавказа было установление нового правосознания, подчинение народа воле Аллаха. И шейх Мансур, и имам Шамиль через установление шариатской формы правового регулирования стремились утвердить истинный ислам, а, в свою очередь, установление исламского государства и требовало сопротивления расширяющемуся влиянию Российской империи и обретало внутренний смысл в защите религии. Эта принципиальная последовательность мотиваций исторических действий опять-таки свидетельствует о значимости для внутреннего устроения кавказского общества регулирующей правовой системы. Это одна из серьезных этнических особенностей, пренебрежение которой приводит к драматическим последствиям. То, что это именно так, и сопротивление империи носило сложный этнорелигиозный характер и совпало по времени с процессами становления самоидентификации, видно из отношения русского общества, в частности, 82 русского офицерства, к Шамилю. За ним признавали высокую одаренность не только военного, но и личностного характера, уважали за мужество. Но сражался он не только против России, а в принципе против всякого, отличного от исламского мировоззрения, резко оценивал светские формы жизни. В воспоминаниях офицеров есть любопытная подробность. Все, приезжавшие в период ссылки Шамиля в Калугу, должны были наносить имаму официальный визит, что подчеркивало его статус. Он жил в окружении и богатства, и почета, появлялся в обществе, только никак не мог привыкнуть к чрезмерно, в его понимании, смелым бальным нарядам дам. К Шамилю относились не как к врагу империи, а как к вельможе высокого ранга в изгнании60. Сложный узел взаимосвязей этнических, религиозных и государственных противоречий хорошо просматривается также в анализе позиции высокого духовного авторитета на Северном Кавказе, теперь редко упоминаемого, шейха Ахмеда Кунта Хаджи (Кишиева). Особенно интересны его взаимоотношения с Шамилем. Шейх Ахмед Кунта-Хаджи полагал, что противодействие России бесплодно и не приводит ни к каким внутренне значимым результатам, что важно только правильное исповедание ислама, установление шариата как единственно авторитетной и ценностной формы правления. И только эта цель заслуживает приложения сил и жертв. В отношениях с Россией нужно не победить, не выиграть отдельные сражения, а найти способ сохранения исламских ценностей. Тем более, что перед мусульманами в то время стояли серьезные задачи миссионерского толка. В сущности, общество еще надо было по-настоящему привести к исламу61. Шамиль не соглашался с такой позицией. Он полагал, что сокращение фронта борьбы отрицательно скажется на боевом духе моджахедов, что они 60 См.: Шамиль в Калуге. Грозный, 1931. 61 См.: Акаев В.Х. Шейх Кунта-Хаджи: жизнь и учение. Грозный, 1994. |