|
95 Становление в связи с этим данного феномена на Северном Кавказе отражает формирование модели национальной правовой культуры, в котором сочетаются адатская, мусульманская и европейская правовые ценности. Динамика этого процесса не прервалась в настоящее время, массовое правосознание северокавказского этнического социума продолжает во многом ориентироваться на традиционные ценности. Его развитие сопровождается актуализацией мусульманско-правовой культуры в России, одним из факторов которой, как отмечает Л.Р. Сюкияйнен, является необходимость для мусульман дать оценку тем или иным современным реалиям с позиций шариата115. Нормы мусульманского права с точки зрения самой их «плоти» в толковании мусульманина, в их соотношении с жизнью и юридической практикой имеют социальную значимость. Акцентируя внимание на современном шариате как внеинституционном образовании, на том, что в настоящее время он не выступает в качестве «силового» формального нормативного регулятора, нельзя упускать из поля зрения, что мусульманское право на Северном Кавказе имеет «второе измерение». Оно представляет собой явление духовной жизни его народов, содержит критерии поведения людей, суждения о ценностях и в этом аспекте должно быть охарактеризовано в качестве духовноинтеллектуального фактора. На этом основании можно сделать вывод концептуального характера: шариат и адат являются не только юридическими инструментами нормативными образованиями. Социально-нормативные черты данных феноменов заключены и в другом их измерении, в котором они осмысливаются как явление духовной жизни. Именно с этой стороны шариат и адат, оставаясь значимым правовым фактором, сосуществуют с ценностями и достижениями современного позитивного права, гуманитарными идеалами. В этом отношении логика шариата и адата должна рассматриваться в их неразрывной связи с 1,5 Сюкияйнен Л.Р. Найдется ли место шариату в российской правовой системе? / Ислам на постсоветском пространстве: взгляд изнутри. М., 2001. С 27. |
142 институтов, в частности, в уголовно-процессуальной сфере в виде принятия оригинальных нормативных актов, которые, по сути, не могут быть отнесены ни к мусульманскому, ни к европейскому законодательству. Становление в связи с этим данного феномена на Северном Кавказе отражает формирование модели национальной правовой культуры, в котором сочетаются адатская, мусульманская и европейская правовые ценности. Динамика этого процесса не прервалась в настоящее время, массовое правосознание северокавказского этнического социума продолжает во многом ориентироваться на традиционные ценности. Его развитие сопровождается актуализацией мусульманско-правовой культуры в России, одним из факторов которой, как отмечает Л.Р. Сюкияйнен, является необходимость для мусульман дать оценку тем или иным современным реалиям с позиций шариата144. Нормы мусульманского права с точки зрения самой их «плоти» в толковании мусульманина, в их соотношении с жизнью и юридической практикой имеют социальную значимость. Акцентируя внимание на современном шариате как внеинституционном образовании, на том, что в настоящее время он не выступает в качестве «силового» формального нормативного регулятора, нельзя упускать из поля зрения, что мусульманское право на Северном Кавказе имеет «второе измерение». Оно представляет собой явление духовной жизни его народов, содержит критерии поведения людей, суждения о ценностях и в этом аспекте должно быть охарактеризовано в качестве духовно-интеллектуального фактора. На этом основании можно сделать вывод концептуального характера: шариат и адат являются не только юридическими инструментами нормативными образованиями. Социально-нормативные черты данных феноменов заключены и в другом их измерении, в котором они осмысливаются как явление духовной Сюкияйнен Л.Р. Найдется ли место шариату в российской правовой системе? / Ислам на постсоветском пространстве: взгляд изнутри. М., 2001. С 27. 143 жизни. Именно с этой стороны шариат и адат, оставаясь значимым правовым фактором, сосуществуют с ценностями и достижениями современного позитивного права, гуманитарными идеалами. В этом отношении логика шариата и адата должна рассматриваться в их неразрывной связи с правосознанием, с правовой культурой северокавказских этносов. Это обстоятельство важно подчеркнуть потому, что правосознание явление относящееся к субъективной сфере жизни общества. С.С. Алексеев обоснованно подчеркивает известную однопорядковость правосознания и права: и то и другое выполняют нормативные функции, вместе входят в 145 нечто единое в правовую систему страны . Однако современное российское позитивное право, в отличие от правосознания вообще, и правосознания этнического мусульманского социума в частности, имеет признаки объективированного институционного образования. В теории права «правосознание» рассматривается как чисто субъективное явление, оно состоит из представлений людей о праве (действующем, относящемся к прошлым эпохам) и из субъективного отношения к самому феномену права. Под этим термином понимаются различные проявления духовной, интеллектуальной, социальнопсихологической жизни, связанные со сферой права145 146. Вместе с тем в юридической литературе С.С. Алексеевым и Е.А. Лукашевой высказываются мнения о том, что правосознание обладает известными чертами нормативности147. Но нормативность правосознания иная, чем нормативность права как институционного образования. Оно опирается лишь на осознание обязательности юридических норм, критерий правильности, социальной оправданности. Специфической является проблема соотношения правосознания мусульманина с господствующей правовой идеологией, последняя, как 145Алексеев С.С. Право. Опыт комплексного исследования. М, 1999. С.264. 146 Там же. С.265. 147 Алексеев С.С. Право. Опыт комплексного исследования. М., 1999. С.266; Лукашева Е.А. Социалистическое правосознание и законность. М., 1973. С.95. |