|
пающие заявки на выделение земель от предприятий, организаций, учреждений и граждан для проведения огородничества и принимать меры к полному обеспечению их земельными участками [134]. Процесс демократизации общества в Иркутской области выразился в создании множества неформальных движений и групп, они включали людей по интересам: музыкальным, спортивным, философско-мистическим. Возникло экологическое движение в защиту Байкала, общественно-политические клубы, такие как политклуб «Демократ» под руководством Г. Дмитриева, «Демократическая платформа» Ю. Афанасьева иркутские кадеты С. Боровского и др. В 1990 г. начался процесс образования политических партий, оппозиционных КПСС. В Иркутске и Иркутской области появились организации социалдемократической партии (председатель —В.А. Рыбников), «Демократический союз» (П. Малых), ДПР (Ю. Фурсов), иркутское отделение анархосиндикалистов (И. Подшивалов), а также конституционно-демократической партий, христианско демократического союза и др. Популярными стали такие неизвестные в советской политической практике формы выражения общественного мнения, как митинги протеста. В областном центре они проходили у зданий Дворца профсоюзов, обкома КПСС и Дворца спорта. Новые политические объединения не имели сколько-нибудь широкой социальной базы [135]. Для усиления роли Советов в управлении местными делами предусматривалось существенное расширение системы подконтрольности Советам всех других государственных органов и должностных лиц. Было установлено, что лица, входившие в состав исполкомов, руководители ведомств, управлений исполкомов, судьи и т.п. должностные лица не могли быть депутатами Совета, которым они назначались. Этот принцип депутатской несовместимости распространялся также на значительное число руководителей партийных органов. Кроме того, в целях преодоления кадрового застоя в исполкомовских органах, предусматривалось ограничение, в соответствии с которыми должностные лица, назначаемые Советами, не могли занимать свои посты более двух сроков подряд. 161 |
2 5 0 было направлено на усиление их организаторской функции, как в сессионные, так и в межсессионные периоды, что влекло за собой утрату этой функции исполкомами и их аппаратом. Эта мера имела целью воспрепятствовать подмене советов аппаратом, реализовать заложенный в них демократический потенциал. Роль советов усиливалась и в управлении местными делами. Предусматривалось существенное расширение системы подконтрольности советам всех других государственных органов и должностных лиц. Было установлено, что лица, входящие в состав исполкомов, руководители ведомств, управлений исполкомов, судьи и т.п. должностные лица, не могли быть депутатами совета, которым они назначались. Этот принцип депутатской несовместимости распространялся также на значительное число руководителей партийных органов. Кроме того, в целях преодоления кадрового застоя в исполкомовских органах, предусматривалось ограничение, в соответствии с которым должностные лица, назначаемые советами, не могли занимать свои посты более двух сроков подряд. Указанные меры способствовали кадровому и организационному обособлению местных советов от местных исполнительных органов, с одной стороны, и от местных партийных комитетов, с другой. Однако для их реального утверждения в качестве основного звена в системе местного самоуправления одних организационных мер было недостаточно. «Еще с 1990 года новые муниципальные политики, пришедшие в местные советы, пытаясь решить проблемы своих городов и сел, с удивлением отметили, что у местной власти нет ни собственности, ни земли, ни финансов. Попытки решить проблемы только организационными методами успехом не увенчались». [5] Они и не могли им увенчаться, ибо в данном случае «телега была поставлена впереди лошади»: реформа советов была как бы оторвана от общего контекста по сути еще так и не начавшихся социально-экономических реформ. Тем не менее юридическая база решения этих проблем была заложена. Так, несомненным достоинством данного закона была попытка законодательного |