|
полновластие Советов сталкивалось с притязаниями КПСС на властную монополию, то позже конфликт переместился в плоскость Верховный Совет —Президент [161]. При этом он неизбежно приобретал еще более острые формы, так как на этот раз трещина прошла не между легитимной (избранные Советы) и нелегитимной (КПСС) властью, а между двумя властными институтами, легитимизированными всенародным голосованием. Одновременно развернулся и процесс разграничения функций между представительными и исполнительными органами. Местный Совет конституировался как орган власти, а местная администрация —как орган управления. При этом усиливалась самостоятельность последнего. И вместо исполнительного комитета местного Совета как коллегиального органа, подотчетного Совету, утверждалась местная администрация, избираемая населением. Устанавливалась собственная компетенция администрации, которая ослабляла ее ответственность перед вышестоящими исполнительно-распорядительными органами и местным Советом. Хотя последний провозглашался как главный орган местного самоуправления, и у него появлялось немало возможностей влиять на администрацию, а в необходимых случаях отстранять главу администрации от должности, тем не менее, администрация де-юре и де-факто получала значительную самостоятельность. Термин «администрация» был более уместен, чем использовавшийся длительное время термин «исполнительный орган», так как администрация не являлась в чистом виде исполнительным органом в системе местного самоуправления. Кроме обязанностей исполнения решений представительного органа она наделялась отдельными государственными полномочиями, а также приобретала собственные полномочия, закрепленные за ней местным уставом [162]. Изменение политической ситуации, вызванное процессами суверенизации и институциализации новой власти в стране, определило направления государственных преобразований в Иркутской области. По решению 6 сессии 21 созыва от 17октября 1991 г. №6/26 «О временном положении областиого Совета народных депутатов» было утверждено 174 |
258 Реформирование системы местного самоуправления шло по линии разграничения компетенции представительных и исполнительных органов, важными вехами на этом пути стали правовые и организационные шаги, направленные на демократизацию управления, на ослабление диктата исполкомов и стоящих за ними партийных комитетов. На местах развернулся достаточно широко процесс создания президиумов местных советов, которым были переданы организационные полномочия исполкомов. Их реальному усилению способствовало также право депутатов работать по решению совета на освобожденной основе, предоставленное им в соответствии с Законом РСФСР «О статусе народного депутата местного Совета народных депутатов» от 30 октября 1990 года. Эти и другие мероприятия, проводившиеся в атмосфере подъема политической активности под лозунгами полновластия советов, борьбы с бюрократией и номенклатурой, повлекли за собой многочисленные случаи вмешательства советов в текущую деятельность исполкомов, лишая их оперативной самостоятельности. В конечном счете, «такая практика ускорила осознание факта, что сложившиеся формы построения исполкомовского аппарата и его взаимодействия с советом требуют не косметического ремонта, а коренных изменений». [8] Одновременно развернулся и процесс разграничения функций между представительными и исполнительными органами. Местный совет конституировался как орган власти, а местная администрация как орган управления. При этом усиливалась самостоятельность последней. И вместо исполнительного комитета местного совета как коллегиального органа, подчиненного и подотчетного совету, учреждалась местная администрация под единоначальным руководством главы администрации, избираемым населением. Устанавливалась собственная компетенция администрации, которая ослабляла ее ответственность перед вышестоящими исполнительнораспорядительными органами и местным советом. Хотя последний провозглашался как главный орган местного самоуправления, и у него появлялось немало возможностей влиять на администрацию, а в необходимых 259 случаях отстранять главу администрации от должности, тем не менее, администрация де-юре и де-факто получала значительную самостоятельность. Термин «администрация» был более уместен, чем использовавшийся длительное время термин «исполнительный орган», так как администрация не являлась в чистом виде исполнительным органом в системе местного самоуправления. Кроме обязанностей исполнения решений представительного органа она наделялась отдельными государственными полномочиями, а также приобретала собственные полномочия, закрепленные за ней местным уставом». [9] Восстанавливая историческую цепь событий того времени, подчеркнем, что взаимоотношения обновленных ветвей власти на уровне федерации, республик и областей, городов и районов складывались в условиях социального, экономического и политического кризиса. Преобладающей стала тенденция усиления исполнительной и ослабление представительной власти, которая получала почти повсеместное распространение и подтверждала линию центра на создание единой системы органов исполнительной власти в России. Вместе с тем. представительные органы разных уровней продолжали действовать автономно, и зачастую сами по себе. На первом этапе реформирования местной власти происходили изменения в соотношении профессиональной и общественной деятельности. Учреждался институт территориального общественного самоуправления населения, который включал: общие собрания (сходы), конференции граждан, местные референдумы. Предполагались иные формы непосредственной демократии: органы территориального общественного самоуправления населения (советы или комитеты микрорайонов, жилищных комплексов, поселков, сельских населенных пунктов), а также иные органы самоуправления населения по месту жительства (советы или комитеты улиц, кварталов, домов и тому подобное). Следует отметить, что в создаваемой системе местного самоуправления общественным началам отводилась вспомогательная роль. Указанные формы непосредственной демократии имели в рассматриваемый |