|
нисты. прим, авт.] внушали голой обезьяне мысли о величии и богоравенстве...»120. Уже эпоха Возрождения в момент своего завершения пришла к подобному же пониманию. Трагедия Ренессанса, ярко выраженная в знаменитой фреске Микеланджело «Страшный суд» (Сикстинская капелла, Ватикан), и была, по-моему, спровоцирована этим прозрением, внезапным откровением о сущности обычного человека, каких большинство. Возведя человека на уровень сотворца окружающего мира, который призван достроить то, что начал Ног, деятели Возрождения полагали, что от художественного творчества они смогут перейти к творению самой жизни. Полотна Леонардо да Винчи есть полноценный законченный мир. Возрожденцы свято верили, что, увидев эстетически прекрасные идеалы гуманизма, добра, красоты, истины, люди пойдут за ними и тем самым, человек реализует себя, достигнет высших целей своих устремлений, создаст рай на Земле и действительно станет человекобогом. Во имя этого и творили художники, скульпторы, писатели Возрождения, создавая пьедестал божественному величию человека. Но когда реальный человек взобрался на этот «пьедестал», то возрожденцы увидели, кого они превозносили, ради кого творили. На этом «пьедестале» возвышался торгаш, денежный мешок, человек без чести и совести, будущий капиталист и хозяин жизни, где всё продается и всё покупается. Да, Бог Микеланджело наказывает таких людей. Но перед нами и наказание самого себя, суд над собой, над гуманистическими идеалами и над всем Возрождением. Исследователи считают, что на коже, которую держит один из святых (при жизни с него живьем сняли кожу), Микеланджело изобразил свой портрет. В этом случае, художник воспринима120 Гарин И.И. Указ. соч. С. 107. 134 |
269 С самого начала перед нами странное противоречие и гуманисты, и протестанты говорят о духовной свободе человека. Однако и Лютер, и Кальвин постоянно утверждают, к примеру, право человека на восстание, если власть затронула его духовные интересы, тогда как в трудах Эразма никогда не встретишь выражения «интерес человека», а всегда «интерес государства» или «интерес отечества». В Конституции США, самой протестантской стране Нового времени, право народа на восстание официально закреплено. Развивавшийся на определённом этапе параллельно с Реформацией гуманизм утверждал право человека на свободное развитие его способностей, реализацию целей и задач его жизни посредством собственных усилии человека, говорил о безграничности человеческого развития, о возможности для человека достигнуть божественного совершенства. Казалось бы, как много сходного с протестантизмом. Но нет. Уже в споре Лютера и Эразма о свободе воли проявилось важное различие этих идеологических систем. Логическим продолжением свободы воли, по Эразму, является произвол, когда ради безграничного совершенствования одного можно погубить многих. Эпоха Возрождение с самого начала не скрывала такого подхода. Ювелир и скульптор Бенвенуто Челлини, убивший своего конкурента Поыпсо, получил от Лапы отпущение этого греха именно потому, что он великий Челлини и имеет право наказать какого-то Помпео. Впоследствии это обернулось страшными трагедиями, в том числе и нашего коммунистического прошлого. Все об этом знают. «Вместо того, чтобы постоянно предостерегать человека от сверхчеловека, они [гуманисты. Прим. ЮЛ моё, А.Т.] внушали голой обезьяне мысли о величии и богоравснстве...» . Уже эпоха Возрождения в момент своего завершения пришла к подобному же пониманию. Трагедия Ренессанса, ярко выраженная в знаменитой фреске Микеланджело «Страшный суд» (Сикстинская капелла, Ва1М Гарик И.И. У*ап соч.-С. 107. 270 тикан). и была, по-моему, спровоцирована этим прозрением, внезапным откровением о сущности обычного человека, каких большинство. Возведя человека на уровень сотворца окружающего мира, который призван достроить то, что начал Бог, деятели Возрождения полагали, что от художественного творчества они смогут перейти к творению самой жизни. Полотна Леонардо да Винчи есть полноценный законченный мир. Возрождении свято верили, что, увидев эстетически прекрасные идеалы гуманизма, добра, красоты, истины, люди пойдут за ними, и тем самым человек реализует себя, достигает высших целей своих устремлений, создаст рай на Земле и действительно станет человекобогом. Во имя этого и творили художники, скульпторы, писатели Возрождения, создавая пьедестал божественному величию человека. Но когда реальный человек взобрался на этот «пьедестал», то возрождении увидели, кого они превозносили, ради кого творили. На этом «пьедестале» возвышался торгаш, денежный мешок, человек без чести и совести, будущий капиталист и хозяин жизни, где вей продается и всё покупается. Да, Бог Микеланджело наказывает таких людей. Но перед нами и наказание самого себя, суд нал собой, над гуманистическими идеалами и над всем Возрождением. Исследователи считают, что на коже, которую держит один из святых (при жизни с него живьем сняли кожу), Микеланджело изобразил свой портрет. В этом случае, художник воспринимает трагедию Возрождения так, как будто с него самого сняли кожу. В истории так было всегда эпоха уходила и только тогда замечала свои ошибки. Ребёнку бы да мудрость старика. Хотя у Э. Хемингуэя в его романе «Прощай, оружие» есть интересная фраза: «Старики не мудры, они только осторожны». В том-то и особенность итальянского Ренессанса, что он «не дожил до старости». Он очень рано познал жизнь. Рафаэль начал «Сикстинскую мадонну» в 32, а закончил в 36 лет. Последовавшая за Возрождением эпоха так увлеклась идеей божественного предназначения человека, а в целом, всем тем, чем заразили Евро |