|
шииства, то, возможно, самые отвратительные пороки стали бы для нас нормой общественного поведения. Локк пишет: «Ведь, если я обнаружу, что мое собственное мнение совпадает с законом природы, еще не зная о такого рода согласии, то знание этого согласия не доказывает мне того, что я познал раньше, исходя из естественных принципов. Но, если до того, как стало известно общее мнение людей, я не знаю, что суждение моего ума есть закон природы, то я с полным основанием могу сомневаться, является ли таким законом и мнение остальных, поскольку невозможно привести ни одного основания, заставляющего меня поверить, что все другие от природы обладают тем, в чем мне отказано»™. Определяя естественный закон природы в качестве главного механизма регуляции общественных отношений, Дж. Локк задается вопросом, а что, собственно говоря, вынуждает людей следовать этому закону? Казалось бы, ответ на этот вопрос логически вытекает из всей философии Локка и должен звучать следующим образом: «Выполнение естественного закона обусловлено инстинктом самосохранения и стремлением человека к решению утилитарно-прагматических задач». Но в таком ответе на поставленный вопрос Локк справедливо усматривает опасность, ведь смешивая нравственные принципы с принципами прагматическими, моральные нормы с утилитарными потребностями, мы можем, в конце концов, прийти к отрицанию каких-либо законов, кроме одною закона собственной выгоды37. Поэтому, в качестве обоснования необходимости бирательное право» [Муссолини Б. Доктрина фашизма / Антология мировой политической мысли в 5-ти тт. Т. 2, С. 244]. 56 Локк Дж. Сочинения. Т.З, С.36у» В то время, как Локк пытается придать своей либеральной теории нравственный опенок, многие его последователи уже нс отягощают себя подобными моральными «комплексами». Известный теоретик либерализма Морис Фламэн откровенно заявляет: «Главная [опора либерализма] |
2&А больше, чем архитектор для постройки дома, лишенный камней, брёвен, песка и прочего строительного материала»217. Как мы уже говорили, в определенной степени, для английскою эмпирика, понятия разума и рассудка равнозначны. Такое смешение этих двух понятий вообще характерно для философии Нового времени, которая постепенно упрощает понятие разума до его утилитарно-прагм этических способностей. Когда Локк рассуждает о природе естественного закона, он апеллирует к некой высшей божественной воле, но не допускает утверждения закона через мнение большинства. Подчеркивая это, Локк не боится показаться не вполне демократически настроенным мыслителем. Более тою, он пишет; «Какая низость стала бы не только позволенной, но и неминуемой, если бы закон устанавливал для нас поведение большинства, в какой позор, в какую мерзость и всевозможные нравственные пороки не ввергнул бы нас закон природы, если бы пришлось следовать большинству?»2'8. Локк констатирует, что универсальных нравственных законов не существует, а историческая практика такова, что под любое нарушение нравственного естественного закона подводится прямое или косвенное оправдание со стороны государственной власти и общественного мнения. Ученый справедливо указывает, что, если бы в обосновании нравственных законов мы руководились бы наклонностями или согласием большинства, то, возможно, самые отвратительные пороки стали бы для нас нормой общественного поведения. Локк пишет: «Ведь, если я обнаружу, что мое собстла конструировали ргшионапьио-сииентистскун» модель мира И ?там смысле змпиризм не противоположен рационализму, а является лишь одной из его разновидностей. 2,7 Там же. С. 21. Так же, С. 29. Эти слова Локка депо «можно проиуетшь незамеченными. И в пмх словах мы усматриваем глубокое противоречие и непослежишедьноетI. любой либеральной системы. Заяви Локк, что закон определяется поведением и волей большинства граждан, и его можно было бы поставить рядом с теоретиками социалистическое общества. Но, лэяплжя о принципиальной недопустимое!и следования воле и поведению большинства, Локк рискует изменить демократическим принципам. Как эго парадоксально ни прозвучит, но первый «классический либерал»» оправдал важнейшую предпосылку фашизма. В самом деле. Бенито Муссолини, как бы продолжая мысль Локка, пишет; «Фашизм отрицает, что бодьшинаао может направлять чсловсюскос общество одним лишь фактом своего большинства; он офииаег, что множество может управлять путем периодической консультации, и утверждает неизменно плодотворное неравенство людей, которое не может быть до конца выровнено путем такой простой механической операции, как всеобщее избирательное право» (Муссолини Б. Доктрина фашизма ! Антология мировой политической мысли в 5-ти гг. • Т. 2, С. 244]. 285 венное мнение совпадает с законом природы, еще нс зная о такого рода согласии, то знание этого согласия не доказывает мне того, что я познал раньше, исходя из естественных принципов. Но, если до того, как стало известно общее мнение людей, я не знаю, что суждение моего ума есть закон природы, то я с полным основанием могу сомневаться, является ли таким законом и мнение остальных, поскольку невозможно привести ни одного основания, заставляющего меня поверить, что все другие от природы обладают тем, в чем мне отказано»'19. Определяя естественный закон природы в качестве главного механизма регуляции общественных отношений, Дж. Локк задается вопросом, а что, собственно говоря, вынуждает людей следовать этому закону? Казалось бы, ответ на этот вопрос логически вытекает из всей философии Локка и должен звучать следующим образом: «Выполнение естественного закона обусловлено инстинктом самосохранения и стремлением человека к решению утилитарно-прагматических задач». Но в гаком ответе на поставленный вопрос Локк справедливо усматривает опасность, ведь смешивая нравственные принципы с принципами прагматическими, моральные нормы с утилитарными потребностями, мы можем, в конце концов, прийти к отрицанию каких-либо законов, кроме одного закона собственной выгоды220. Поэтому, в качестве обоснования необходимости следования естественному закону, Локк, не находя ничего более убедительного, выдвигает две фундаментальные причины. Во-первых, как выясняется, естественный закон освящен именем Бога. Наши действия должны согласовываться с высшим принципом, который мы должны воспринимать как изначальную данность. Во-вторых, как это прозаично не прозвучит, но исполнение законов должно обуславливаться страхом перед наказанием за их неиспол* ** Локк Дж. Сочинении. Т.3. С.36 ** В ю арсмя. как Локк пытается придать своей либеральной теории нравственный оттенок, многие его последователи уже нс отягощают себя подобными моральными «комплексами». Изоссшый теоретик либерализма Морис Фламэн откровенно заявляет: «Главная [опора либерализма) зто личный интерес. Индивидуум может определить, в чем состоит его польза; во всяком случае* он единственный, кто может об этом судить. В общем и среднем, икдиицдуум замитересопан и рационален. А как же ика* |