|
Постепенно выясняется, что демократия, понятая буквально, как «власть большинства», может противоречить правовым нормам и даже тормозить эффективное развитие общества. Еще в 50-х годах француз Э. Шартье выдвинул мысль о том, что «демократия не является господством числа, а только права»72. Позже, это привело к еще более глубокому противоречию в либеральной теории, когда политологи обратили внимание, что мнение большинства может на практике противоречить не только правовым нормам, но и подлинной справедливости, равенству, гуманизму вообще’3. Шартье обращает внимание на то, что партия большинства не застрахована от несправедливых решений. Таким образом, выясняется, как это парадоксально не прозвучит, что основы демократии должны быть защищены от произвола большинства. В этой идее Шартье доходит до крайности; он пишет: «Подсчет голосов эго ребячество; такая система заставляет думать, что более сильная партия имеет право быть несправедливой. Подобная система гнусна»74. Здесь, на наш взгляд, мы вплотную подходим к выводу, что тоталитарному, автократическому режиму противостоит, в теоретическом плане, не демократия, а хаос и анархия. Демократические же формы общественно-политического устройства лежат где-то посередине этих двух крайностей75. Таким образом, сам демократический принцип в либераль’2 АЫп. Ро1Ш&ие. Рап$, 1952. Р. 23. 73 Мы можем вспомнить о становлении немецкого нацизма, когда весь мир стал свидетелем прихода к власти демократическим путем антидемократического режима. 74 АЫп. Ро1Ш§ие. Рап$, 1952. Р. 549. ' Когда в СССР государство декларировано приняло на себя функцию обеспечения и поддержания демократического режима, в какой-то момент мы получили тоталитаризм в лице сталинизма. Когда же эта функция целиком и полностью легла на плечи народа, общества, мы в пост-перестроечный период столкнулись с угрозой анархии и хаоса. |
30? Постепенно выясняется, что демократия, понятая буквально как «власть большинства», может противоречить правовым нормам и даже тормозить эффективное развитие общества. Еще в 50-х годах француз Э. Шартье выдвинул мысль о том, что «демократия не является господством числа, а только права»*''. Позже это привело к еще более глубокому противоречию в либеральной теории, когда политологи обратили внимание, что мнение большинства может на практике противоречить не только правовым нормам, но и подлинной справедливости, равенству, гуманизму вообще*56. Шартье обращает внимание на то. что партия большинства не застрахована от несправедливых решений. Таким образом, выясняется, как это парадоксально ни прозвучит, что основы демократии должны быть защищены от произвола большинства. В этой идее Шартье доходит до крайности; он пишет: «Подсчет голосов это ребячество; такая система заставляет думать, что более сильная партия имеет право быть несправедливой. Подобная система гнусна»217. Здесь, на наш взгляд, мы вплотную подходим к выводу, что тоталитарному, автократическому режиму противостоит, в теоретическом плане, не демократия, а хаос и анархия. Демократические же формы общественно-политического устройства лежат где-то посередине этих двух крайностей * . Таким образом, сам демократический принцип в либеральной теории последних десятилетий имеет крайне противоречивый характер. С одной стороны, демократический принцип, понятый как власть («мнение») большинства, может привести к несправедливости, неравноправию. хаосу (ведь, в конце концов, даже самая демократическая система предусматривает наличие государства, которое, в свою очередь, предполагает насилие потенциальное и актуальное; недаром Макс Вебер, давая ЛЫп. РоШфис• Раги, 1952. Р. 23. Мы можем вспомнить о становлении немецкого ваиитма. когда весь мир стат спиде гелем прохода к власти демократическим путем антидемократического режима. АЫп. Ро1т&ие. Рапе, 1952. Р. 549. 51 Когда в СССР государство декдарированно приняло на себя функцию обеспечения и поддер* ж алия демократического режима, в какой-то момент мы получили тоталитарен* в яйце сталинизма. Ко |