|
телефонных переговоров и телеграфных сообщений и иные подобного рода деяния. Разглашение личной тайны по общему правилу считалось лишь безнравственным деянием. Однако при условии противозаконности способа проникновения в чужую тайну и оскорбительности оглашенного сведения, такое разглашение приобретало характер уголовно наказуемого деяния. Так, ст. 137 Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, «за разглашение, с намерением оскорбить чью-либо честь, сведений, сообщенных втайне, или же узнанных вскрытием чужого письма или другим противозаконным образом», предусматривала санкцию в виде ареста до 15 дней или денежного взыскания до 50 рублей. Если разглашение было сделано путем опубликования данных сведений в печати, то деяние переходило в диффамацию. В соответствии со ст. 1039 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, диффамация определялась как «оглашение в печати о частном или должностном лице, или обществе или установление такого обстоятельства, которое может повредить их чести, достоинству и доброму имени». Причем для состава диффамации не имело значения, соответствуют ли оглашаемые сведения действительности или нет. Глава29 «Об оглашении тайн» в ст.531 предусматривала заключение в тюрьме за «опозорение разглашением», причем виновный не мог, представив доказательстваистинности разглашенного обстоятельства, быть освобожден от уголовной ответственности, если оно относилось «к частной или семейной жизни опозоренного и, притом, было учинено в распространенных или публично выставленных произведениях печати, письме или изображении или в публичной речи». Следует также отметить, что понятие «опозорение» понимало одинаково как клевету, так и диффамацию. В дореволюционном отечественном законодательстве также имелись нормы, регулирующие служебную тайну: «Всякую вверенную тайну, касающуюся службы и пользы его Императорского Величества, каждое состоящее на службе лицо обязано хранить свято и нерушимо и не сообщать, 22 |
информации о частной жизни лица без его согласия не допускаются. Органы государственной власти и органы местного самоуправления, их должностные лица обязаны обеспечить каждому возможность ознакомления с документами и материалами, непосредственно затрагивающими его права и свободы, если иное не предусмотрено законом» (ст. 24). «Жилище неприкосновенно. Никто не вправе проникать в жилище против воли проживающих в нем лиц иначе как в случаях, установленных федеральным законом или на основании судебного решения» (ст. 25). Положения, закрепленные в этих статьях, в целом соответствуют международным стандартам в этой области. Однако отдельные аспекты неприкосновенности частной жизни получили закрепление в отечественном законодательстве еще в середине XIX века, когда впервые была установлена уголовная ответственность за нарушение неприкосновенности жилища граждан, нарушение тайны переписки, телефонных переговоров и телеграфных сообщений и иные подобного рода деяния. Разглашение личной тайны между частными лицами по общему правилу являлось лишь безнравственным деянием. Однако при условии противозаконности способа проникновения в чужую тайну и оскорбительности оглашенного сведения, такое разглашение приобретало характер уголовно наказуемого деяния, примыкающего к группе посягательств против личной чести. Так, ст. 137 Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, «за разглашение, с намерением оскорбить чью-либо честь, сведений, сообщенных втайне, или же узнанных вскрытием чужого письма или другим противозаконным образом», предусматривала санкцию в виде ареста до 15 дней или денежного взыскания до 50 рублей. Субъектом деяния могло быть, следовательно, как лицо, которому сведение было сообщено втайне в силу его звания, занятия или профессии, так и всякое иное; но в последнем случае необходимо, чтобы разглашенное сведение было узнано виновным незаконным (в смысле недозволенности или предосудительности) способом. Ст. 138 этого же Устава предусматривала два случая, исключающих уголовную ответственность: во-первых, «когда сам обиженный нанес обидчику равную или более тяжкую 38 обиду» и, во-вторых, «если обиженный будет требовать определенного в законах гражданских бесчестья». Если разглашение было сделано в печати, то деяние переходило в диффамацию. В соответствии со ст. 1039 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных диффамация определялась как «оглашение в печати о частном или должностном лице, или обществе или установление такого обстоятельства, которое может повредить их чести, достоинству и доброму имени». Причем для состава диффамации не имело значения, соответствуют ли оглашаемые сведения действительности или нет. Преступления против частной жизни в Уголовном уложении 1903г. предусматривались сразу в двух главах Главе 28 «Об оскорблении» и Главе 29 «Об оглашении тайн». Так ст.531 предусматривала заключение в тюрьме за «опозорение разглашением», причем виновный не мог, представив доказательства истинности разглашенного обстоятельства, быть освобожден от уголовной ответственности, если оно относилось «к частной или семейной жизни опозоренного и притом было учинено в распространенных или публично выставленных произведениях печати, письме или изображении или в публичной речи». Следует также отметить, что «понятие «опозорение» понимало одинаково как клевету, так и диффамацию действующего права». Если не считать положения Русской Правды о наказуемости действий лица, причинившего вред виновному во вторжении ночью в чужое жилище, то можно констатировать, что уголовноправовая охрана неприкосновенности жилища также берет свое начало со времен Уложения о наказаниях уголовных и исправительных. Не отказываясь от специального упоминания о допустимости обороны, если человек «вторгнулся с насилием в жительство оборонявшегося», это Уложение содержало статью, предусматривающую ответственность того, «кто без всякого покушения на убийство, разбой, грабеж или кражу, но без особых законных к тому причин и повода, а лишь с намерением оскорбить или потревожить ворвется в чужое жилище». В послереволюционной России охрана личной жизни граждан, тайна переписки до 1936 года были предметом текущего уголовного и уголовно39 |