|
поставки и добились права на использование валюты. Однако, валютные кредиты в соответствии с соглашением, выделялись не под все виды поставок и строго контролировались союзническими правительствами. Введение строгого учета и контроля за расходованием валюты, со второй половины 1916 года, вызвало новый всплеск недовольства со стороны лиц организаторов ВПК. К травле военного ведомства подключилась пресса. Орган Рябушинского «Утро России», который со своих страниц призывал «поставить требования рынка и частной выгоды на задний план», стал помещать статьи о том, что «Военное ведомство погрязло в коррупции. И, в то время, когда на фронте русская армия терпит одно поражение за другим, оно занимается предпринимательством, лишая этой возможности тех, кому это предписано законами частной инициативы». [135] Погоня за монопольными сверхприбылями усилилась в годы войны, отступили назад не только патриотические чувства, но и элементарный здравый смысл. Все стремились нажиться на войне. К примеру, повышение цен на уголь и сокращение его производства блокировало работу железнодорожного транспорта, что, в свою очередь, затруднило снабжение армии, обеспечение центров страны топливом и продовольствием, а это, затем стало одной из предпосылок революционной ситуации. Поэтому не следует считать предпринимателей лишь невинными жертвами революции. Они не только приближали революционный взрыв в стране своей спекулятивно-предпринимательской деятельностью, но и созданием органов, чья деятельность была направлена на свержение самодержавия. Немало способствовала формированию революционной ситуации деятельность так называемых «чистых» финансистов. Именно их спекулятивные операции, финансовые аферы и мошенничество породили негативное отношение к бизнесу. Кроме того, грюндерская горячка отвлекала инвестиционные ресурсы от реальной производственной деятельности, которые «исчезали» вместе с обанкротившимися банками и обществами. Это 129 |
275 лишь 5 марта 1916 года, т.е. практически через год после подписания соглашения с союзниками о валютных кредитах. К этому времени многие организации довольствующих органов и общественных хозяйственных структур заключили договора на различные поставки и добились права на использование валюты. Однако, валютные кредиты в соответствии с соглашением, выделялись нс под все виды поставок и строго контролировались союзническими правительствами. Введение строго учета и контроля за расходованием валюты, со второй половины 1916 года, вызвало новый всплеск недовольства со стороны лиц организаторов ВПК. К травле военного ведомства подключилась пресса. Орган Рябушинского "Утро России", который со своих страниц призывал "поставить требования рынка и частной выгоды на задний план"320, стал помещать статьи о том, что "Военное ведомство погрязло в коррупции. И, в то время, когда на фронте русская армия терпит одно поражение за другим, оно занимается предпринимательством, лишая этой возможности тех, кому это предписано законами частной инициативы".321 Представляется, что принятие Николаем II функций верховного главнокомандующего на себя в 1916 г. преследовало в том числе цель вывести изпод критики патриотически настроенной общественности военного министра Сухомлинова за ситуации на фронте, предоставить ему возможность сосредоточиться на работе в качестве руководителя Особого совещания. Однако, фронтовые события были лишь поводом для хозяйствующей "общественности". В конечном итоге она добилась предания суду военного министра если не за неудачные боевые действия, так за "воровство". Позднейшие исследования российских и зарубежных историков не подтвердили обвинений в том, что Сухомлинов был "нечист на руку" и был "бездарным генералом". Скорее напрашивается вывод, что передача военному министерству контрольно-ревизионных и полицейских функций в отношении хозяйствующих субъектов, изначально была неудачной. В русской армии никогда не было "ду |