|
(радикальному или умеренному) либеральной демократии. Центральная власть практически не вмешивалась в процессы формирования административных и выборных органов государственного регулирования на местах, допуская их образование явочным и «самостийным» порядком. «Единственным 01раничением в первых декретах Временного правительства выступала недопустимость, чтобы в губернских, уездных, городских, волостных и прочих комитетах представительство демократии было менее половины общего числа всех членов». [85] Если в предшествующий Февральской революции период происходила концентрация хозяйственно-организаторского управления в чрезвычайном органе Особом совещании по обороне, фактически подчинившем себе деятельность отраслевых министерств, то после февраля 1917 года происходил внешне обратный процесс думские Комитеты подчинили себе отраслевые совещания по обороне, придав им статус общегосударственных министерств. Министерства Временного правительства стали, таким образом, представлять из себя коллегиальные органы не исполнительной, а законодательной власти, чьи распоряжения стали носить характер законотворческой инициативы. Нарушился принцип единства государственного управления, который был заложен в основу министерской системы со времени ее учреждения «все министерства составляют единое управление и ни одно из них не может' отдаляться от других ни в видах управления, ни в общей его цели». [85] Если до февраля 1917 года министерства, как представители верховной «вертикали» власти, не обладали правом законотворческой инициативы в проведении реорганизации отрасли или же органов управления на местах, что было зафиксировано в неотъемлемом праве «единодержавства» законодателя, то Февральская революция провозгласила законность сепаратного законотворчества, поставив во главу угла не цель общегосударственного управления, а способ формирования его органов. 135 |
280 теперь фактически это означало развязывание рук местных представителей влаЯ? ^ сти и произвол снизу". Перестройка органов государственного управления после февраля 1917 года преследовала цель придания им ''политической благонадежности", но не затрагивала первоначально формы и методы их деятельности. Политически благонадежными считались представители "общественности": члены демократического крыла Государственной думы; представители от рабочих и солдатских "депутаций"; земских и городских "союзов", торгово-промышленных "союзов", военно-промышленных комитетов; политически ангажированные статистики из бывших губернских правлений и столичных департаментов и т.д. Большую роль при формировании норм представительства органов государственного регулирования стал играть не чиновничьи-бюрократический подход (представительство органов фактически управляющих процессом производства и распределения произведенных продуктов), а идейно-теоретическая принадлежность того или иного "органа" или "члена" к определенному направлению (радикальному или умеренному) либеральной демократии. Центральная власть практически ш вмешивалась в процессы формирования административных и выборных органов государственного регулирования на местах, допуская их образование явочным и "самостийным" порядком. "Единственным ограничением в первых декретах Временного правительства выступала недопустимость, чтобы в губернских, уездных, городских, волостных и прочих комитетах представительство демократии было менее половины общего числа всех членов".329 Если в предшествующий Февральской революции период происходила концентрация хозяйственно-организаторского управления в чрезвычайном органе Особом совещании по обороне, фактически подчинившем себе деятельность отраслевых министерств, то после февраля 1917 года происходил внешне обратный процесс думские Комитеты подчинили себе отраслевые совещания по обороне, придав им статус общегосударственных министерств. Министерст ва Временного правительства стали, таким образом, представлять из себя коллегиальные органы не исполнительной, а законодательной власти, чьи распоряжения стали носить характер законотворческой инициативы. Нарушился принцип единства государственного управления, который был заложен в основу министерской системы со времени ее учреждения "все министерства составляют единое управление и ни одно из них не может отдаляться от других ни в видах управления, пи в общей его цели"ш. Если до февраля 1917 года министерства, как представители верховной "вертикали" власти, не обладали правом законотворческой инициативы в проведении реорганизации отрасли или же органов управления на местах, что было зафиксировано в неотъемлемом праве "единодержавства" законодателя, то Февральская революция провозгласила законность сепаратного законотворчества, поставив во главу угла не цель общегосударственного управления, а способ формирования его органов. "Сразу после свержения царя обнаружилась непрочность связи Центра с местными организациями, радикальным образом сказавшееся на "хлебных планах", оказалось, что далеко не все демократические органы, в особенности мелко-территориальные, т.е. наиболее близкие к населению, в состоянии подняться до понимания общегосударственных задач и эмансипироваться от чистоместных интересов"331. Идея планового начала, ведущего страну к единой цели, была ни чем иным, как идеей нового национального единения, идеей лежащей за пределами хозяйства и экономики. Она заступила на место ранее существовавшей общеимперской идеи, обеспечивающей морально-политическое единство власти и народа. Но если ранее она лежала в плоскости православного миропонимания равенства всех перед Богом и царем, то сейчас ее религиозная составляющая переместилась в плоскость равенства всех перед неким законом "высшей правды", исходящим из экономической необходимости и практической целесообразности. Господствующим принципом послереволюционного государственного регулирования, при сохранении всех вышеперечисленных, стала агитация за 281 |