|
необязательным, то кредитный счет этого дома был закрыт, а авансированная сумма дебитована ему обратно». [$] Таким образом, по данным опроса, проведенного в Петербурге в 1912 году, долги частных контор в 2,5 раза превышали основные и привлеченные капиталы. Из активных операций на первом месте стояли онкольные ссуды под соло-векселя (под залог векселей с одной передаточной надписью), на втором покупка процентных бумаг (в основном выигрышных государственных облигаций с рассрочкой платежа клиентом), и лишь на третьем учет подтоварных векселей. Данные операции свидетельствовали, во-первых, о том, что, принимая в рассрочку взносы на покупку в будущем выигрышных облигационных билетов, банкирские конторы использовали их в так называемых «играх на чужих деньгах», кредитуя спекулирующую публику под векселя без обеспечения (онкольные ссуды под соло-векселя были разрешены, как известно, для помещичьих хозяйств, обеспеченных будущим урожаем, но были запрещены для кредитования публики, играющей на бирже). Поскольку владельцы банкирских домов не имели доступа на биржу, то происходил сговор между биржевыми маклерами и конторами в совершении сделок на срок и на валюту. В середине 90-х годов более 20 контор Царства Польского были оштрафованы за незаконные сделки с валютой. [5] Во-вторых, частными банкирами нередко предлагалась «игра» на покупку «в складчину» выигрышного билета с тем, чтобы «выигрыш» делить на число участников и в пропорции соответственно взносам. Деньги доверчивых клиентов превращались, таким образом, в беспроцентные вклады, поскольку выигрышный билет мог быть одним из нескольких тысяч. В случае же выпадения выигрыша (если контора по глупости сообщала клиентам номер действительно купленного билета), владельцы контор скрывались. Причем скрывались не от закона (закон в данном случае бессилен), а от самосуда обманутой публики. На данном виде банкирского промысла контора некого Канна на Невском проспекте имела вкладов на 1 млн. 200 тыс.рублей, собрав их в течение августа 1887 июля 1888 годов. 56 |
ма был закрыт, а авансированная сумма дебитована ему обратно". Таким образом, по данным Министерства финансов, «работали» почти все банкирские конторы, за исключением, может быть, московских. Банкиры считали возможным не заботиться об обеспечении вкладов. По данным опроса, проведенного в Петербурге в 1912 году, долги частных контор в 2,5 раза превышали основные и привлеченные капиталы. Из активных операций на первом месте стояли онкольные ссуды под соло-векселя (под залог векселей с одной передаточной надписью), на втором покупка процентных бумаг (в основном выигрышных государственных облигаций с рассрочкой платежа клиентом), и лишь на третьемучет подтоварных векселей. Данные операции свидетельствовали, вопервых, о том, что, принимая в рассрочку взносы на покупку в будущем выигрышных облигационных билетов, банкирские конторы использовали их в так называемых «играх на чужих деньгах», кредитуя спекулирующую публику под векселя без обеспечения (онкольные ссуды под соло-векселя были разрешены, как известно, для помещичьих хозяйств, обеспеченных будущим урожаем, но были запрещены для кредитования публики, играющей на бирже). Поскольку владельцы банкирских домов не имели доступа на биржу, то происходил сговор между биржевыми маклерами и конторами в совершении сделок на срок и на валюту. В середине 90-х годов более 20 контор Царства Польского были оштрафованы за незаконные сделки с валютой.273 Во-вторых, частными банкирами нередко предлагалась "игра" на покупку "в складчину" выигрышного билета с тем, чтобы "выигрыш" делить на число участников и в пропорции соответственно взносам. Деньги доверчивых клиентов превращались, таким образом, в беспроцентные вклады, поскольку выигрышный билет мог быть одним из нескольких тысяч. В случае же выпадения выигрыша (если контора по глупости сообщала клиентам номер действительно купленного билета), владельцы контор скрывались. Причем скрывались не от закона (закон был в данном случае бессилен), а от самосуда обманутой публики. На данном виде банкирского промысла контора некого Кана на Невском 238 |