|
Действительно, вековые жизненные правила, традиции10 и жизненная практика кыргызского народа соблюдались как моральное право и обязанность. И эти права и обязанности, поддерживаясь между членами общества во «взаимоприемлемых» отношениях, в свою очередь, образовывали обычай, а затем и обычное право, нарушение которого среди кыргызов считалось проступком или преступлением11. «Правовые нормы, писал М.С. Строгович, (в том числе обычное право), к какой бы отрасли они не относились, регулируют действия, поведение людей, устанавливая их права и возлагая на них обязанности»12. В памятниках права эпохи раннего феодализма оружие преимущественно упоминается как средство совершения преступлений против жизни и здоровья. Поэтому, защищая указанные блага, эти правовые акты содержали не только запреты на причинение вреда жизни и здоровью с помощью оружия, но и предусматривали ответственность за нападение на другого человека «с обнаженным мечом», даже если виновный был задержан и не причинил никому ран и увечья13. Развитие русского законодательства, запрещающего свободный оборот оружия, безусловно, имеет свою специфику, и в нем прослеживается общемировая тенденция постепенного ограничения свободного обращения оружия при постепенном усилении ответственности за его незаконный оборот14. Оружие в качестве предмета преступления в уголовном праве названо еще в Русской Правде. Краткая ее редакция гласит: «Аще поиметь кто чюжь конь, любое оружие, любо порт, а познает о своемъ миру, то взятии ему свое, а 3 гривне за обиду15» («если украдет кто чужого коня либо оружие, либо одежду, а хозяин об этом узнает, то он берет свое назад, а также штраф в три гривны за обиду»). Оружие во время Киевской Руси, а также в последующее время, рассматривалось наравне с другими предметами гражданского оборота и ценилось достаточно высоко в этом качестве. 10 Слово «традиция» (tradition лат.) как этическое понятие, обозначает обычай, порядок и правила поведения людей, переходящие из поколения в поколение. 11 «Мы имеем, пишет С. Голунский, все основания прийти к выводу, что обычай превращается в правовую норму тогда, когда несоблюдение такого обычая влечет за собой применение соответствующей санкции со стороны государства» // См.: Голунский С. Обычай и право. Советское государство и право. 1939, №3. С.52. 12 См.: Строгович М. Курс Советского уголовного процесса. Москва, 1958. С.18. 13 Там же С.28. 14 См.: Кудашов В. Н. Российские правовые традиции борьбы с нелегальным оборотом оружия // Юридический вестник. 2000. № 18. С. 56—58. 15 См.: Хрестоматия по истории государства и права СССР. До октябрьский период. Под ред. Ю.П.Титова, О.И. Чистякова. Москва, 1990.С.7. 13 |
27 § 2. История отечественного уголовного законодательства об ответственности за преступления, связанные с незаконным оборотом огнестрельного оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств. Оружие в качестве предмета преступления в русском уголовном праве было названо еще в Русской Правде. Краткая ее редакция гласит: "Аще поиметь кто чюжь конь, любо оружие, любо порт, а познает в своемъ миру, то взяти ему свое, а 3 гривне за обиду"40 ("если украдет кто чужого коня либо оружие, либо одежду, а хозяин об этом узнает, то он берет свое назад, а также штраф в три гривны за обиду"). Можно сделать принципиальный для последующего исследования вывод, что оружие во время Киевской Руси, а также в последующее время, рассматривалось наравне с другими предметами гражданского оборота и ценилось достаточно высоко в этом качестве (на уровне коня, например). Судебник 1497 года не предусматривает уголовной ответственности за незаконный оборот оружия, что косвенно свидетельствует о невысокой оценке его собственной общественной опасности41. Есть лишь общие положения о татьбе (в данном случае разбое) без выделения его вооруженной разновидности. Специальные исследования истории огнестрельного оружия в Российском государстве за период до 16 века не приводят ни одного правового источника, регламентирующего его оборот42. Соборное уложение 1649 года в главе 3 ("О государевом дворе, чтоб на государеве дворе ни от кого никакова бесьчиньства и брани не было") в статьях 3-6 устанавливает ответственность за недозволенное ношение, обнажение или применение оружия при царском дворе или в присутствии самого царя с достаточно суровыми наказаниями (за некоторые деяния вплоть до смертной казни)43. Представляется, что в данном случае карались прежде всего угроза августейшей фамилии и оскорбление монаршего величия. Других преступлений, связанных с незаконным оборотом оружия, Уложение 1649 г. не содержит. Вероятно, это первый i СССР. Дооктябрьский период. Под ред. Ю.П. Титова, О.И.Хрестоматия Чистякова. М.: Юрид. лит., 1990. С.7. 41 См.: Российское законодательство Х-ХХ веков. Том 2. Законодательство периода русского централизованного государства. М.: Юрид. лит., 1985. С. 54-62. См., например: Вилинбахов канд. история. наук. Ленинград: ЛГУ, 1963. 16 с. 43 См.: Российское законодательство Х-ХХ -----'т'огнестрельного оружия на Руси. Автореф.. Том 3. Акты земских соборов. М.: Юрид. лит., 1985. С.89. |