|
86 рой. Развитие компьютерных технологий снижает мотивацию и потребность в «живом» диалоге, разрушает самобытность национальных культур1. Отрицательные последствия компьютеризации сказываются на развитии национальных языков. Существенно изменились макроусловия, в которых до сих пор развивались все языки и культуры на планете2. Обозначенные выше негативные тенденции и порождаемый ими комплекс проблем были осознаны в свое время такими известными социологами, этнографами и культурологами как Э.Дюркгейм, Г.Спенсер, П.Сорокин, Р.Мертон, М.Мид и др. В частности, еще в 60-е годы М.Мид, известный американский антрополог и видный деятель пацифистского, антирасового, экологического и экуменического движений, предложила оригинальную идею создания «всемирной культуры участия», которая обеспечивала бы семантическое поле для взаимопонимания. Исходными мировоззренческими установками данной концепции были: отказ от дихотомии «примитивное цивилизованное» как европоцентристского предрассудка, концепция гуманитарно-христианского экуменизма, в рамках которой мистика, атеизм и социальный реформизм рассматривались в качестве ве1Единая информационная среда, способная доставить «живое» видео, музыку, графику, речь, любую информацию абоненту, имеющему персональный компьютер и разъем телефонного кабеля это реальность сегодняшних телекоммуникаций. Вместе с тем специалисты фиксируют, как под влиянием общения с компьютером деформируются способности детей достигать взаимопонимания в отношениях с окружающими1. Компьютеры напоминают вампиров, которые укусом превращают жертву в себе подобных. Ребенок, привыкший в компьютерных играх к эрзацам людей, которые действуют по заданным правилам, автоматически становится носителем культуры новой посткомпьютерной эпохи. На разных детях это сказывается по-разному. Но факт, что многие из них пополняют легионы «компьютерных Маугли», умеющих общаться с компьютером, но не способных понимать язык «докомпьютерной эпохи», в том числе и язык своих родителей. В новой культуре, которую несут эти дети, нарушено равновесие между литературой и языком. Ребенок, поглощенный компьютером, не читает книг, ему не нужна поэзия. См.: См. Компьютеры, Язык, Культура. // ОНС, 96. -№ 3 .-С . 145-152.Л С одной стороны, системы автоматического перевода с языка на язык снимают проблему многоязычия в общении между людьми С другой стороны, мы видим, как вторжение компьютерной латиницы становится мощным средством европеизирующего давления на китайскую систему иероглифического письма, на образный строй китайской культуры. Имея многотысячелетний успешный опыт сопротивления чуждым влияниям, китайский язык оказался беззащитным перед экспансией компьютерных технологий. |
16 * * * *глее эффективные варианты их проектных решений. Одновременно диалог это путь возрастания уровня рефлексии, роста самосознания и личной ответственности за себя, за мир. Процесс поиска мировоззренческих оснований для «живого» диалога культур и выработки технологий межкультурной коммуникации актуализируется также в связи с переходом человеческой цивилизации к ее информационной фазе развития, что влечет за собой целый ряд культурологических проблем. С одной стороны, обучающие и информационные системы, читающие автоматы, гипертекстовые технологии, системы создания и воспроизведения виртуальной реальности, средства анимации и т.д. уже вошли или входят в нашу жизнь. Компьютерные системы выполняют функции, до недавнего времени свойственные только людям. Они выступают в роли учителя, собеседника, поставщика информации, интеллектуального помощника, партнера или конкурента. Происходит активное взаимодействие интеллектуальных компьютерных систем с языком и культурой. С другой стороны, развитие компьютерных технологий снижает мотивацию и потребность в «живом» диалоге, разрушает самобытность национальных культур. Единая информационная среда, способная доставить «живое» видео, музыку, графику, речь, любую информацию абоненту, имеющему персональный компьютер и разъем телефонного кабеля это реальность сегодняшних телекоммуникаций. Вместе с тем специалисты фиксируют, как под влиянием общения с компьютером деформируются способности детей достигать взаимопонимания в отношениях с окружающ ими^]. Компьютеры напоминают вампиров, которые укусом превращают жертву в себе подобных. Ребенок, привыкший в компьютерных играх к эрзацам людей, которые действуют по заданным правилам, автоматически становится носителем культуры новой посткомпьютерной эпохи. На разных детях это сказывается по-разному. Но факт, что многие из них пополняют легионы «компьютерных Маугли» , умеющих общаться с компьютером, но не способных понимать язык «докомпьютерной эпохи» , в том числе и язык своих родителей. В новой культуре, которую несут эти дети, нарушено равновесие между литературой и языком. Ребенок, поглощенный компьютером, не читает книг, ему не нужна поэзия. Отрицательные последствия компьютеризации сказываются на развитии национальных языков, а, следовательно, и национальных культур в целом. Сегодня существенно изменились макроусловия, в которых до сих пор развивались все языки и культуры на планете. Системы автоматического перевода с языка на язык снимают проблему многоязычия в общении между людьми. Что это конец Вавилонского рассеяния1? Но ведь языковые барьеры в течение тысячелетий не только препятствовали объединению людей в единое планетарное сообщество, но и выполняли охранительные функции: защищали разнообразие культур, препятствовали мировому распространению «социальных болезней» (подобных коммунистической идеологии). Конец Вавилонского столпотворения плюс единое информационное киберпространство нарушают сложившиеся системы отношений между этносами. Как они будут «чувствовать» себя в новых условиях? Повлечет ли это гибель малых этносов, деформацию этносов больших? Мы видим, как вторжение компьютерной латиницы становится мощным средством европеизирующего давления на китайскую систему иероглифического письма, на образный строй китайской культуры. Имея многотысячелетний успешный опыт сопротивления чуждым влияниям, китайский язык оказался беззащитным перед экспансией компьютерных технологий. Какие здесь потери и какие приобретения для китайского этноса, для мировой культуры? Охарактеризованные выше процессы социокультурной интеграции и дезинтеграции, придающие особый драматизм межкультурным контактам, с социально-психологической точки зрения вполне естественны, а с культурологической даже необходимы. Дело в том, что человеческую историю в определенной плоскости анализа можно рассматривать как процесс и результат борьбы двух тенденций: с одной стороны, стремление к интеграции, единению, консолидации, взаимопониманию, с другой стороны к обособлению, отталкиванию, непониманию. 1 Вскоре после Всемирного потопа, говорит Библия, произошло событие, на многие тысячелетия определившее условия развития этносов и культур смешение языков, вызванное строительствомВавилонской башни. дисциплины изучаются, с одной стороны, информативно-прагматические свойства текстов, с другой существенные для ведения диалога интеллектуально-мыслительные особенности личностного сознания партнеров по общению. Подобная концептуальная и междисциплинарно-аналитическая парадигма позволяет выстроить логику постижению механизмов и проблем коммуникации не от форм и структуры речевой деятельности, а о содержания и механизмов сенсорно-интуитивной, интеллектуальномыслительной активности человека как особого «состояния сознания», актуализируемого и воспроизводящегося в социокультурной среде с помощью (и благодаря) коммуникации[42, с. 149]. Сущность социокультурной коммуникации составляет текстовая деятельность, как сложный и саморазвивающийся процесс субъективно мотивированный и целеобусловленный обмен действиями порождения и интерпретации текстов. Именно такое качество коммуникации служит интеграции культур и человеческих сообществ. Обозначенные выше негативные тенденции и порождаемый ими комплекс проблем были осознаны в свое время такими известными социологами, этнографами и культурологами как Э. Дюркгейм, Г. Спенсер, П. Сорокин, Р. Мертон, М. Мид и др. [46, 148, 146, 102, 103, 212]. В частности, еще в 60-е годы М. Мид, известный американский антрополог и видный деятель пацифистского, антирасового, экологического и экуменического движений, предложила оригинальную идея создания «всемирной культуры участия». Исходными мировоззренческими установками М. Мид были: отказ от дихотомии «примитивное-цивилизованное» как европоцентристского предрассудка, концепция гуманитарно-христианского экуменизма, в рамках которой мистика, атеизм и социальный реформизм рассматривались в качестве ведущих видов религиозной энергии, а также взгляд на культуру как специфическую форму проявления универсального космического чувства, лежащего в основе мировых религий. В своих исследованиях М. Мид опиралась на философскую семантику А. Ланджон, согласно которой характер общественного сознания в конкретной культуре определяется набором ключевых для этой культуры понятий и их интерпретацией[212]. |