|
виду, что указанные понятия широки и включают многие компоненты и направления. В советской исторической литературе традиционно выделялись три основные, но неравнозначные группы интеллигенции: контрреволюционная, вставшая на путь открытой борьбы с советской властью, нейтральная (самая значительная) и та, которая приняла новую власть и активно сотрудничала с ней. Исследователи всегда подчеркивали сложность и условность такой градации, подвижность внутри самих групп и между ними, однако такое деление во многом не только соответствовало реальному течению исторических событий, но и определяло особенности отношения властей к различным группам интеллигенции. Но независимо от принадлежности к той или иной группе именно интеллигенция оказалась е числе наиболее страдающих в силу своей непрактичности, неприспособленности к неустроенному быту и разрухе революционных и военных лет. Кроме того, многочисленные факты свидетельствуют о постоянных унижениях, нужде, гонениях, которые испытали на себе различные слои творческой и научной интеллигенции сразу после революции и в послереволюционные годы. Одни были вынуждены эмигрировать или были высланы; другие умерли, не выдержав тяжелых условий жизни. Третьи, вернувшись из эмиграции, лояльно относились к советской власти и верно служили ей. Четвертые остались на Родине, приспособились к новым условиям, влились в ряды советской интеллигенции и в той или иной мере служили обществу. Изучая вопросы, связанные с насилием и репрессиями по отношению к лицам интеллектуального труда, нельзя забывать, что это не только расстрелы, тюрьмы, ГУЛАГ, ссылка в отдаленные районы страны за инакомыслие или за принадлежность к "чуждым" . слоям, но и классовопартийные ограничения на отдельные профессии, требующие труда интеллектуалов: профессорско-преподавательский состав высшей школы, ученые, прежде всего представители гуманитарных наук, творческая и научно-техническая интеллигенция, военные и т.д. Все это свидетельствует о |
п о в классово-социологическом смысле, отношение власти к интеллигенции, как к слою мелкобуржуазному, а потому ненадежному и неустойчивому, критиканствующему и даже чуждому рабочему классу и другим слоям трудящихся. В свою очередь, надо иметь в виду, что указанные понятия широки и включают многие компоненты и направления. В советской исторической литературе традиционно выделялись три основные, но неравнозначные группы интеллигенции: контрреволюционная, вставшая на путь открытой борьбы с советской властью, нейтральная (самая значительная) и та, которая приняла новую власть и активно сотрудничала с ней. Исследователи всегда подчеркивали сложность и условность такой градации, подвижность внутри самих групп и между ними, однако такое деление во многом не только соответствовало реальному течению исторических событий, но и определяло особенности отношения властей к различным группам интеллигенции. Но независимо от принадлежности к той или иной группе именно интеллигенция оказалась в числе наиболее страдающих в силу своей непрактичности, неприспособленности к неустроенному быту и разрухе революционных и военных лет. Многочисленные факты свидетельствуют о постоянных унижениях, нужде, гонениях, которые испытали на себе различные слои творческой и научной интеллигенции сразу после революции и в послереволюционные годы. Одни были вынуждены эмигрировать или были высланы; другие умерли, не выдержав тяжелых условий жизни. Третьи, вернувшись из эмиграции, лояльно относились к советской власти и верно служили ей. Четвертые остались на Родине, приспособились к новым условиям, влились в ряды советской интеллигенции. Изучая вопросы, связанные с насилием и репрессиями по отношению к лицам интеллектуального труда, нельзя забывать, что это не только расстрелы, тюрьмы, ГУЛАГ, ссылка в отдаленные районы страны за ина комыслие или за принадлежность к "чуждым" слоям, но и классовопартийные ограничения на отдельные профессии, требующие труда интеллектуалов: профессорско-преподавательский состав высшей школы, ученые, прежде всего представители гуманитарных наук, творческая и научно-техническая интеллигенция, военные и т.д. Вес это свидетельствует о том, что для истории России характерен сложный комплекс взаимоотношений между интеллигенцией и властью. Власть, как форма социальных отношений, характеризующаяся способностью влиять на характер и направление деятельности и поведения людей с помощью определенных механизмов, авторитетов, традиций, насилия, всегда рассматривалась русской интеллигенцией в политиконравственном аспекте альтернативных понятий и ненасилия. В послевоенные годы наше общество совершило крутой исторический поворот. Решающая роль идейно-политического авангарда в совершившихся переменах принадлежала, прежде всего, интеллигенции, идейно-политическая активность, которой нарастала в последнее десятилетие достаточно быстро, при этом использовался положительный опыт, накопленный в период культурной оттепели. Советская интеллигенция как сложный социально-культурный феномен, не является однородной, часть ее сумела сохранить и приумножить традиции классической русской интеллигенции, другая замкнулась в своих личных интересах, отойдя от практических решений, третья преуспела в идеологическом обслуживании и утверждении стоящих у власти. Еще в 1953-1956 гг. критик В.Померанцев в эссе "Об искренности в литературе", И.Оренбург в романе с символическим названием "Оттепель" и М.Дудинцев в романе "Не хлебом единым" поставили ряд вопросов: что следует сказать о прошлом, в чем миссия интеллигенции, каковы ее отношения с партией, какова роль писателей или художников, как и почему правда повсюду уступала место лжи. |