|
77 индивидуального обложения. Довольно часто зажиточные крестьяне апеллировали к середнякам, которые являлись главными налогоплательщиками. В частности, в Тульской губернии состоятельные крестьяне предупреждали односельчан: «Нас кулаков очистят, а потом примутся за вас. Вас, середняков, власть душит с целью сделать из вас бедняков, а АЛ/ вы молчите».' В селении Егапово Шиковской волости Московской губернии местные жители в прениях так характеризовали налоговую политику государства: «Соввласть не сдерживает своего слова, что налог с каждым годом будет меньше, а делает наоборот. В нынешнем году учитывают все, не иначе быть войне».207 Как наиболее характерное органами ГПУ было выделено выступление на собрании в селе Нижнее Суходолье Тульской губернии: «Радуйтесь, товарищи! Рыков и компартия милостыню прислали с меня 781 руб. налога. Коммунистам деньги нужны помогать Китаю. Да только от их помощи толку мало. Налог увеличили не только с нас, но и с вас середняков. Вы теперь платите в два раза больше, чем платили Николаю-кровопийцу»20* Существенную поддержку получило среди сельского населения требование прекратить оказание государственной помощи колхозам и } коллективам. Зажиточные крестьяне из Тульской губернии с горечью рассуждали: «Бедноте все помогают, а она не хочет работать, ее очень трудно поднять. Наши товарищи приезжают, и все стараются нас в коллектив загнать, хотят заставить работать по звонкам и гудкам. Нет, вы нас не заставите, мы еще хотим пожить, мы раньше у государства 206РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 69. Д. 697. Л. 12. 207Там же. Л.15. 208Там же. |
Сергиевского уезда предлагали: «Нам нужно организоваться в крестьянский союз и предъявить Соввласти требования. Если же этого не сделаем в ближайшее время, то они окончательно окрепнут и нас совсем задушат».18 В с. Дубки Оболенского района Тульской губернии вопрос о «крестсоюзе» активно обсуждался группой середняков и бедняков при участии членов местной партячейки. Их поддержало все местное население считающее, что советская власть не позволяет организовать «крест-союзы», т.к. бороться в отдельности с мелкими крестьянскими хозяйствами ей намного легче, «ведь крестьянин бессилен и жаловаться ему некуда».19 Идентичное мнение высказывалось на общем сельском собрании в Тверской губернии: «Соввласть боится разрешить крестьянину открывать союз, ибо организованный крестьянин не будет выполнять распоряжения вышестоящих органов, где сидит рабочий пролетариат и жмет крестьянина».20 Жители Смоленской губернии также поддерживали идею организации крестьянского союза надеясь, что подобное объединение не позволит «соввласти обдирать крестьян».21 «Крестьянам живется очень плохо, — делились наболевшим курские селяне, — рабочие живут много лучше потому, что они организованы. Власть хотела взять с них 40% налога, но они платят 15% лишь потому, что имеют свой союз. Крестьяне распылены и не организованы и власть смело накладывает на них налоги, а если бы у крестьян был свой союз «тогда они могли бы защитить свои интересы».22 А Орловские аграрии выражали недоумение: «Почему нам, крестьянам, не дают, как рабочему в городе, иметь свою партию и свой союз, почему в ВКП (б) не принимают много крестьян?».23 Подобные выступления тщательно протоколировались партийными чиновниками и направлялись в соответствующие инстанции, а проявляющие наибольшее недовольство селяне «брались на карандаш». По пункту четвертому требований «не делить крестьян на группы по классовому признаку», хлеборобы считали, что «крестьян нужно делить не на кулаков, середняков и бедноту, а на тружеников и лодырей».24 Схожие мотивы прослеживаются и в выступлении зажиточных сельхозпроизводителей на расширенном пленуме Пахомовского районного исполнительного комитета (Тульская губерния): «власть напрасно раздувает опасность кулака, т.к. по всему району кулаков имеется 46 человек, из которых 20 попов, а потому 26 хозяйств на перевыборную кампанию оказать влияние не могут. Опасность для власти заключается не в тех 10 кулаках, какие имеются в районе, а опасностью является вообще участие крестьян в советах, почему и урезают так резко избирательные права крестьян. Если мы читаем вывески «совет рабочих и крестьянских, депутатов», то это только для отвода глаз, фактически же крестьянство на 80 процентов к власти не допускается».25 Такие выступления были порой небезопасны для самого оратора. Одного из крестьян партячейка хотела арестовать за то, что на общем собрании он сделал следующее заявление: «Не надо нам никакой классовой розни, хотим жить, как раньше жили, по-братски, по-Божьи».26 По пункту пятому относительно равноправного представительства в советах различных слоев крестьянства, имеются факты, что в отдельных случаях этот лозунг преломляется в требование организации второго «середняцкого» совета и двух председателей — одного от бедняцкой части, а другого от «крепких хозяев». Жители Рязанской губернии, участвуя в выборах делегатов на уездный съезд советов, выступали против заранее приготовленных партийными ячейками списков, где не были представлены все слои сельского населения. По их мнению, такие выборы были комедией и навязывали партийную волю крестьянам.27 Одновременно с этим, среди селян продолжает усиливаться борьба за восстановление «лишенцев» в избирательных правах. По пункту шестому: «настаивать на недопущении в советы бедноты», верхушка деревни полагала, что «беднота — лодыри, не умеют вести свое хозяйство, а потому они не смогут справится с работой в советах». Вместе с тем зажиточными крестьянами предпринимались попытки «протащить в совет своих прислужников из бедноты, этим самым обеспечивая себе косвенное влияние на советы».28 В сводках ОГПУ зафиксировано совместное заявление хлеборобов Московской и Тульской губерний, в котором говорилось:«Не надо выбирать в советы бедняков, тогда нам всем труднее жить, т.к. бедняки нас будут прижимать налогом. Надо выбирать от всего крестьянства, пусть в совете будут и бедняки, и середняки, и зажиточные».29 Единоличники — «лишенцы» не только критиковали действия властей, но и пытались обойти законодательные препоны. В Рязанской губернии значительное распространение приобрела практика усыновления родственниками детей «лишенцев», для того, чтобы они могли спокойно жить и учиться. Аналогичные факты были отмечены и в Воронежской губернии.30 Многочисленные факты доказывают, что активной поддержкой населения Центрально промышленного района пользовались и экономические требования. Требования открытия частной торговли и закрытия кооперативной торговой сети, становятся одними из приоритетных. Эти требования были поддержаны на отчетном собрании в д. Койданово Клинского уезда Московской губернии. Выступавшие в прениях зажиточные крестьяне говорили: «При кооперации мы стали рабами, конкуренции нет, как было раньше при частной торговле, без вольной торговли дело не наладить».31 В Подольском уезде той же губернии селянами высказывалась даже более радикальная точка зрения: «нам нужно кооператив ликвидировать и дать возможность торговать частнику, довольно нас грабить».32 «Если бы была дана свободная торговля, — говорили тульские крестьяне, — мы бы завалили рынок товарами и торговали бы подешевле кооперации».33 В этой же губернии местными жителями активно поддерживалось требование снятия монополии на внешнюю торговлю.34 «Крепкие хозяева» требовали пересмотра соотношения цен на сельскохозяйственную и промышленную продукцию, развернув активную агитацию против продажи хлеба государству. Зажиточные крестьяне Тульской губернии в достаточно резкой форме заявляли: «не крестьяне те, которые везут хлеб в кооперацию, а сволочи».35 Подмосковные хлеборобы утверждали: «наш крестьянский продукт очень дешев, власть нарочно идет на мужика. Власть повышает цены для того, чтобы больше выжать из крестьян, а рабочему дать поблажку».36 Единоличники прибегали к различным способам, чтобы добиться претворения в жизнь требования о внесении существенных изменений в систему исчисления сельскохозяйственного налога и отмены индивидуального обложения. Довольно часто зажиточные крестьяне апеллировали к середнякам, которые являлись главными налогоплательщиками. В частности, в Тульской губернии состоятельные крестьяне предупреждали односельчан: «Нас кулаков очистят, а потом примутся за вас. Вас, середняков, власть душит с целью сделать из вас бедняков, а вы молчите».37 В селении Егапово Шиковской волости Московской губернии местные жители в прениях так характеризовали налоговую политику государства: «Сов-власть не сдерживает своего слова, что налог с каждым годом будет меньше, а делает наоборот. В нынешнем году учитывают все, не иначе быть войне».38 Как наиболее характерное органами ГПУ было выделено выступление на собрании в селе Нижнее Суходолье Тульской губернии: «Радуйтесь, товарищи! Рыков и компартия милостыню прислали — с меня 781 руб. налога. Коммунистам деньги нужны — помогать Китаю. Да только от их помощи толку мало. Налог увеличили не только с нас, но и с вас середняков. Вы теперь платите в два раза больше, чем платили Николаю — кровопийцу».39 Существенную поддержку получило среди сельского населения требование прекратить оказание государственной помощи колхозам и коллективам. Зажиточные крестьяне из Тульской губернии сетовали: «Бедноте все помогают, а она не хочет работать, ее очень трудно поднять. Наши товарищи приезжают, и все стараются нас в коллектив загнать, хотят заставить работать по звонкам и гудкам. Нет, вы нас не заставите, мы еще хотим пожить, мы раньше у государства служили, с нами делали что хотели».40 В Никольском районе той же губернии состоятельные единоличники агитировали односельчан: «У нас коллективизация невозможна, у нас и сейчас много лодырей, которые не хотят работать, не стараются даже лично для себя, а в коллективе от таких людей и вовсе ждать работы нельзя и можно остаться совершенно голыми, раздетыми и разутыми»4'. Составной частью требования о прекращении государственной помощи колхозам являлась агитация против коллективного землеустройства, против создания семфондов, против страхования, которое многие крестьяне считали вторым налогом. Так в Тверской губернии были проведены собрания, на которых обсуждались способы срыва землеустройства. На одном из таких собраний крестьяне собрали по 10 руб. с человека для дачи взятки.42 В Московской губернии в одном из крестьянских наказов сельскими жителями было записано требование проводить землеустройство для всехгрупп населения бесплатно.43 В Курской губернии на почве земельных споров произошла ружейная перестрелка.44 Владимирские крестьяне избили секретаря волземотдела и одного из членов ВИКа, прибывших для разрешения земельного конфликта за то, что они, по мнению селян, вместо объективного разбирательства сразу отдали предпочтение беднейшим хозяйствам.45 Аналогичные факты были зафиксированы и в Рязанской губернии, где толпа попыталась не только избить землеустроителей, но и произвела по ним несколько выстрелов.46 Вместе с тем вновь звучали призывы выделяться на хутора, а в случае продолжения экономического давления на деревню сокращать размеры своих хозяйств. Возможно эти требования, выдвигаемые крестьянами, и не были столь массовыми, но они отражали, в определенной мере, умонастроение части деревенских жителей. Сопротивляясь разрушительной антикрестьянской политике большевиков, деревня прибегала к самым разнообразным формам и методам борьбы. Одной из наиболее умеренных форм сопротивления деревни являлась внешняя лояльность к советской власти и фиктивное проявление советской общественности. Состоятельные сельские жители вступали в массовые общественные организации, открывали в своих домах избы-читальни, участвовали в демонстрациях, стремились быть первыми в проведении общественных работ. В частности, из Пахомовского района Тульской губернии сообщали, что часть лишенцев начали первыми, не взирая на плохую погоду, подвозить к школам дрова, в то время как другие крестьяне и не собирались еще этого делать. Отдельные лишенцы стали активными застрельщиками всех проводимых в деревне компаний и одновременно с этим подали заявления на восстановление их в избирательных правах. Вместе с тем, по признанию самих властей, было практически невозможно отличить мнимую лояльность зажиточных крестьян от искреннего желания найти свое место в новых социальноэкономических реалиях.47 Следствием этого стало подозрительное отношение к любой помощи, которую верхушка деревни оказывала крестьянскому миру. В сводках ОГПУ такие факты помощи классифицировались как подкуп и задабривание бедноты. Действительно, во многих губерниях имели место случаи продажи хлеба бедноте по пониженным ценам или передача его в долг, повышение зарплаты батракам и бесплатной очистки зерна безлошадным крестьянам, предоставление денежных ссуд на льготных условиях. Конечно, зажиточным селянам приходилось порой оказывать значительное внимание бедноте, лавировать, чтобы сохранить свои хозяйства в сложившихся условиях. Вместе с тем, в крестьянском сознании взаимопомощь между различными слоями деревни была нормой вполне естественной, ведь недаром нуждающемуся помогали «всем миром». Лишь в советской деревне такие факты однозначно оценивались как проявление классовой борьбы. Еще одной формой сопротивления крестьянства, по мнению Информотдела ЦК ВКП (б), являлся подкуп и спаивание общественных работников, их дискредитация, использование партячеек и отдельных коммунистов, в результате чего некоторые состоятельные крестьяне добивались снижения сельхозналога или восстановления в избирательных правах. Так в Туло-Басовском районе Тульской, губернии местный зажиточный крестьянин приглашал к себе в дом односельчан, работающих в сельсовете, угощал их вином и агитировал: «Избирать вам надо хороших людей».48 Аналогичные факты отмечаются по Покровскому, Озерскому, Сергиевскому, Синявскому сельсоветам Тульской губернии.49 Достаточно распространенным методом борьбы был срыв общих собраний. Об этом свидетельствует информация, приходившая в ОГПУ из Волоколамского уезда Московской губернии, из Новоторжского уезда Тверской губернии, из Комаревского района Тульской губернии.50 В обзорах и донесениях, подготовленных Информотделом, указывается, что значительное распространение в середине 20-х г. получили такие формы борьбы как кулацкие группировки и собрания. О проведении тайных, оппозиционных власти собраний сообщалось из д. Русиново Клинского уезда Московской губернии, из д. Щетинино Арсеньевского района Тульской губернии, из д. Давыдово Кашинского уезда Тверской губернии.51 Однако не все собрания носили тайный характер. Доведенные до отчаяния крестьяне устраивали митинги и демонстрации. На одной из таких демонстраций, прошедших в Курской губернии,, селяне во главе колонны поставили разбитую телегу с еле живой клячей. На телеге установили изломанный плуг, с привязанным к нему и волочащимся по земле красным флагом. «Вот они достижения советской власти за 10 лет, — заявили крестьяне, придя на торжественное собрание к сельской школе, — давайте вместе поблагодарим за это большевиков».52 Вместе с тем, материалы архивов свидетельствуют, что час-то власть для оправдавания своих репрессивных действий, преувеличивала опасность, исходящую, по ее мнению, от жителей деревни. В этой связи представляет интерес донесение, которое пришло из Московской губернии в Информотдел, как пример антисоветского выступления и организации кулацкой группировки: «Рыжковы Рома и Лука, |