|
79 подвозить к школам дрова, в то время как другие крестьяне и не собирались еще этого делать. Отдельные лишенцы стали активными застрельщиками всех проводимых в деревне компаний и одновременно с этим подали заявления на восстановление их в избирательных правах. Вместе с тем, по признанию самих властей, было практически невозможно отличить мнимую лояльность зажиточных крестьян от искреннего желания найти свое место в новых социальноэкономических реалиях.212 Следствием этого стало подозрительное отношение к любой помощи, которую верхушка деревни оказывала крестьянскому миру. В сводках ОПТУ такие факты помощи классифицировались как подкуп и задабривание бедноты. Действительно, в исследуемых губерниях имели место случаи продажи хлеба бедноте по пониженным ценам или передача его в долг, повышение зарплаты батракам и бесплатной очистки зерна безлошадным крестьянам, предоставление денежных ссуд на льготных условиях. Конечно, зажиточным селянам приходилось порой оказывать значительное внимание бедноте, лавировать, чтобы сохранить свои хозяйства в сложившихся условиях. Вместе с тем, в крестьянском сознании взаимопомощь между различными слоями деревни была нормой вполне естественной, ведь недаром нуждающемуся помогали «всем миром». Лишь в советской деревне такие факты однозначно оценивались как проявление классовой борьбы. Еще одной формой сопротивления крестьянства, по мнению Информотдела ЦК ВКП (б), являлся подкуп и спаивание общественных работников, их дискредитация, использование партячеек и отдельных коммунистов, в результате чего некоторые состоятельные крестьяне добивались снижения сельхозналога или восстановления в 2,2 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 69. Д. 697. Л.19. |
характерное органами ГПУ было выделено выступление на собрании в селе Нижнее Суходолье Тульской губернии: «Радуйтесь, товарищи! Рыков и компартия милостыню прислали — с меня 781 руб. налога. Коммунистам деньги нужны — помогать Китаю. Да только от их помощи толку мало. Налог увеличили не только с нас, но и с вас середняков. Вы теперь платите в два раза больше, чем платили Николаю — кровопийцу».39 Существенную поддержку получило среди сельского населения требование прекратить оказание государственной помощи колхозам и коллективам. Зажиточные крестьяне из Тульской губернии сетовали: «Бедноте все помогают, а она не хочет работать, ее очень трудно поднять. Наши товарищи приезжают, и все стараются нас в коллектив загнать, хотят заставить работать по звонкам и гудкам. Нет, вы нас не заставите, мы еще хотим пожить, мы раньше у государства служили, с нами делали что хотели».40 В Никольском районе той же губернии состоятельные единоличники агитировали односельчан: «У нас коллективизация невозможна, у нас и сейчас много лодырей, которые не хотят работать, не стараются даже лично для себя, а в коллективе от таких людей и вовсе ждать работы нельзя и можно остаться совершенно голыми, раздетыми и разутыми»4'. Составной частью требования о прекращении государственной помощи колхозам являлась агитация против коллективного землеустройства, против создания семфондов, против страхования, которое многие крестьяне считали вторым налогом. Так в Тверской губернии были проведены собрания, на которых обсуждались способы срыва землеустройства. На одном из таких собраний крестьяне собрали по 10 руб. с человека для дачи взятки.42 В Московской губернии в одном из крестьянских наказов сельскими жителями было записано требование проводить землеустройство для всехгрупп населения бесплатно.43 В Курской губернии на почве земельных споров произошла ружейная перестрелка.44 Владимирские крестьяне избили секретаря волземотдела и одного из членов ВИКа, прибывших для разрешения земельного конфликта за то, что они, по мнению селян, вместо объективного разбирательства сразу отдали предпочтение беднейшим хозяйствам.45 Аналогичные факты были зафиксированы и в Рязанской губернии, где толпа попыталась не только избить землеустроителей, но и произвела по ним несколько выстрелов.46 Вместе с тем вновь звучали призывы выделяться на хутора, а в случае продолжения экономического давления на деревню сокращать размеры своих хозяйств. Возможно эти требования, выдвигаемые крестьянами, и не были столь массовыми, но они отражали, в определенной мере, умонастроение части деревенских жителей. Сопротивляясь разрушительной антикрестьянской политике большевиков, деревня прибегала к самым разнообразным формам и методам борьбы. Одной из наиболее умеренных форм сопротивления деревни являлась внешняя лояльность к советской власти и фиктивное проявление советской общественности. Состоятельные сельские жители вступали в массовые общественные организации, открывали в своих домах избы-читальни, участвовали в демонстрациях, стремились быть первыми в проведении общественных работ. В частности, из Пахомовского района Тульской губернии сообщали, что часть лишенцев начали первыми, не взирая на плохую погоду, подвозить к школам дрова, в то время как другие крестьяне и не собирались еще этого делать. Отдельные лишенцы стали активными застрельщиками всех проводимых в деревне компаний и одновременно с этим подали заявления на восстановление их в избирательных правах. Вместе с тем, по признанию самих властей, было практически невозможно отличить мнимую лояльность зажиточных крестьян от искреннего желания найти свое место в новых социальноэкономических реалиях.47 Следствием этого стало подозрительное отношение к любой помощи, которую верхушка деревни оказывала крестьянскому миру. В сводках ОГПУ такие факты помощи классифицировались как подкуп и задабривание бедноты. Действительно, во многих губерниях имели место случаи продажи хлеба бедноте по пониженным ценам или передача его в долг, повышение зарплаты батракам и бесплатной очистки зерна безлошадным крестьянам, предоставление денежных ссуд на льготных условиях. Конечно, зажиточным селянам приходилось порой оказывать значительное внимание бедноте, лавировать, чтобы сохранить свои хозяйства в сложившихся условиях. Вместе с тем, в крестьянском сознании взаимопомощь между различными слоями деревни была нормой вполне естественной, ведь недаром нуждающемуся помогали «всем миром». Лишь в советской деревне такие факты однозначно оценивались как проявление классовой борьбы. Еще одной формой сопротивления крестьянства, по мнению Информотдела ЦК ВКП (б), являлся подкуп и спаивание общественных работников, их дискредитация, использование партячеек и отдельных коммунистов, в результате чего некоторые состоятельные крестьяне добивались снижения сельхозналога или восстановления в избирательных правах. Так в Туло-Басовском районе Тульской, губернии местный зажиточный крестьянин приглашал к себе в дом односельчан, работающих в сельсовете, угощал их вином и агитировал: «Избирать вам надо хороших людей».48 Аналогичные факты отмечаются по Покровскому, Озерскому, Сергиевскому, Синявскому сельсоветам Тульской губернии.49 Достаточно распространенным методом борьбы был срыв общих собраний. Об этом свидетельствует информация, приходившая в ОГПУ из Волоколамского уезда Московской губернии, из Новоторжского уезда Тверской губернии, из Комаревского района Тульской губернии.50 В обзорах и донесениях, подготовленных Информотделом, указывается, что значительное распространение в середине 20-х г. получили такие формы борьбы как кулацкие группировки и собрания. О проведении тайных, оппозиционных власти собраний сообщалось из д. Русиново Клинского уезда Московской губернии, из д. Щетинино Арсеньевского района Тульской губернии, из д. Давыдово Кашинского уезда Тверской губернии.51 Однако не все собрания носили тайный характер. Доведенные до отчаяния крестьяне устраивали митинги и демонстрации. На одной из таких демонстраций, прошедших в Курской губернии,, селяне во главе колонны поставили разбитую телегу с еле живой клячей. На телеге установили изломанный плуг, с привязанным к нему и волочащимся по земле красным флагом. «Вот они достижения советской власти за 10 лет, — заявили крестьяне, придя на торжественное собрание к сельской школе, — давайте вместе поблагодарим за это большевиков».52 Вместе с тем, материалы архивов свидетельствуют, что час-то власть для оправдавания своих репрессивных действий, преувеличивала опасность, исходящую, по ее мнению, от жителей деревни. В этой связи представляет интерес донесение, которое пришло из Московской губернии в Информотдел, как пример антисоветского выступления и организации кулацкой группировки: «Рыжковы Рома и Лука, |