|
72 там нарушался закон в интересах третьего лица, это и нелегитимный контракт, и нелегальная сделка, и коррупция. Но «поймать» ее, «засветить» и проследить практически невозможно: она органично вплетена в работу деловой сети. Но почему такие деловые сети возникают именно в России? Скорее всего потому, что в российской экономике велики риски и очень высока неопределенность. Риски и неопределенность порождают недоверие, а недоверие требует способов контроля, прогнозирования и управления контрактными отношениями. Так возникает социологическое понятие шерпа: люди предпочитают вступать в деловые отношения с уже неоднократно проверенными партнерами, работа с которыми приводила к успеху; это приводит к образованию «более плотной» неформальной сети. Сейчас же деловые сети все больше строятся не на отношениях сугубо личного знакомства, а на более профессиональных основах. Уже уместно говорить о репутации людей и их бизнеса. Наблюдающееся сегодня повышение гибкости в организации бизнеса, рынков и менеджмента в экономиках развитых стран предполагает усиление и профессионализма и неформальных контрактных элементов. Какой бы «формальный человек» ни был при вступлении в контрактные отношения, как бы он ни уважал закон, как бы он ни был изощрен, какие бы у него ни были юристы и адвокаты, он, как доказал О. Уильямсон, что повсеместно подтверждает практика, никогда не сможет прописать в контракте все нюансы хозяйственной деятельности и выполнить контракт без использования оппортунистического поведения, как эгоистического поведения «с использованием коварства»[150]. Рассмотрим сначала функции таких ключевых субъектов деловой сети, как предприниматель и собственник. Предприниматель —организует бизнес и получает предпринимательскую прибыль или несет убытки. Собственник же вкладывает принадлежащее ему* имущество (права) в определенные дело и получает доход от собственности. Основные риски, связанные с потерей имущества несет собственник, причем в результате неудачных выборов или решений не своих, а предпринимателя. Эф |
обе стороны, либо предприниматели в первую очередь. Ключевой момент здесь состоит в том, что взаимоотношения с представителями власти давно стали частью нормальной деловой сети. Неотъемлемая часть нормальной деловой стратегии иметь своих людей в государственном аппарате: в налоговой инспекции, на таможне, в ряде других ключевых ведомств. Крупные структуры расставляют своих людей, как правило, в самых высших государственных органах. Мелкие же структуры бизнеса просто пытаются найти какую-то связь, полезную для его бизнеса. Часто это просто несколько важных телефонов: случись что, ты имеешь возможность выйти на нужного человека, и он решит твой вопрос. Механизм взаимодействия при этом не сводится, как правило, к банальному взяткодательству. Чаще это -просто обмен услугами. Тебе просто говорят: да, дорогой, все сделаем, не волнуйся, спи спокойно. Но ты знаешь, что через месяц, через два тебе могут позвонить и попросить просто по-человечески что-то сделать, и ты не сможешь отказать во встречных услугах {Радаев. 2000. С. 35-36). Как определить в сугубо научных терминах, что это: нелегитимный контракт, нелегальная сделка, коррупция или не коррупция? Если проследить, что там нарушался закон в интересах третьего лица, это и нелегитимный контракт, и нелегальная сделка, и коррупция. Но «поймать» ее, «засветить» и проследить практически невозможно: она органично вплетена в работу деловой сети. Но почему такие деловые сети возникают именно в России? Скорее всего потому, что в российской экономике велики риски и очень высока неопределенность. Риски и неопределенность порождают недоверие, а недоверие требует способов контроля, прогнозирования и управления контрактными отношениями. Так возникает социологическое понятие шерпа: люди предпочитают вступать в деловые отношения с уже неоднократно проверенными партнерами, ранее работа с которыми приводила к успеху; это приводит к образованию «более плотной» неформальной сети. 104 Становление концепции шерпа фиксирует ту эволюцию, которую прошли деловые сети в России за последние десятилетия. В. Найшуль показал, что еще в 1960-1980-е гг. в России действовала не «командная система управления», а «экономика согласований» сложно управляемый бюрократический рынок, построенный на обмене торговле, осуществляемом как представителями органов государственной власти, так и отдельными лицами. На этом квазирынке происходил обмен не только материальными ценностями, но и властью, статусом, должностными позициями, положением в обществе, привилегиями, другими социальными и материальными ресурсами {Найшуль. 1990. С. 31-62). Подобное может быть и в «нормальной рыночной экономике», но в России при отсутствии определения прав частной собственности и распаде естественных обменных структур в постсоветском бюрократическом тоталитаризме доминирующим стал псевдорынок. Он подготовил почву для продолжения номенклатурных игр, исходные основы и » ____ сами истоки которых блестяще раскрыл М. Восленский в уникальной по глубине анализа и одновременно простоте изложения книге “Номенклатура” {Восленский. 1991), где с марксистской точки зрения описаны “корни многих проблем” как советского «рынка», так постсоветского “номенклатурного псевдорынка”, и дан верный прогноз будущего развития “номенклатурного обмена”. Этот прогноз блестяще подтвердился в начале 1990-х годов, когда деловые сети строились в первую очередь на хороших личных знакомствах. Это родственники, друзья, знакомые, сокурсники по университету, земляки люди, которые хорошо друг друга знали лично и могли им доверять. * Сейчас же деловые сети все больше строятся не на отношениях сугубо личного знакомства, а на более профессиональных основах. Уже уместно говорить о репутации людей и их бизнеса. На наш взгляд, это в полной мере отражает социально переход от статусных отношений к контрактным, описанной Г. Мейном {Лоуви, 1994. С. 256) и о котором было сказано выше. Операционализация макроперехода от статусных отношений к 105 контрактным на микроуровне заключается в том, что наблюдающееся сегодня повышение гибкости в организации бизнеса, рынков и менеджмента в экономиках развитых стран предполагает усиление и профессионализма и неформальных контрактных элементов. Какой бы «формальный человек» ни был при вступлении в контрактные отношения, как бы он ни уважал закон, как бы он ни был изощрен, какие бы у него ни были юристы и адвокаты, он, как доказал О. Уильямсон, что повсеместно подтверждает практика, никогда не сможет прописать в контракте все нюансы хозяйственной деятельности и выполнить контракт без использования оппортунистического поведения, как эгоистического поведения «с использованием коварства» (Уильямсон. 1996). Как бы то ни было, но разработка микро-концепции деловой сети, на наш взгляд, операционально подтверждает макро-гипотезу перехода от статусных отношений к контрактным. Эта концепция также и верифицируема, то есть имеет опытную практическую и прикладную проверки. Все это было осуществлено в нашем, экспертном социологическом исследовании. Социальные механизмы управления контрактными отношениями и реальное функционирование деловых сетей изучались в процессе экспертных опросов представителей администрации в Нижневартовске и руководителей строительных предприятий этого города; подвергся анализу и практический опыт ведения бизнеса на уровне указанных субъектов управления методами включенной работы в осуществление соответствующих «бизнес-схем». Рассмотрим сначала функции таких ключевых субъектов деловой сети, как предприниматель и собственник. Предприниматель организует бизнес и получает предпринимательскую прибыль или несет убытки. Собственник же вкладывает принадлежащее ему имущество (права) в определенные дело и получает доход от собственности. Основные риски, связанные с потерей имущества несет собственник, причем в результате неудачных выборов или решений не своих, а предпринимателя. Эффективными или неэффективными поэтому бывают не функционирование собственников, а деятельность 106 |