|
75 ет право управлять, и пользуется этим правом с позиции силы абсолютно: либо какая-то процедура недостаточно подробно прописана в законе —и чиновник подгоняет ее подробности под собственные запросы; либо что-то в законе прописано заведомо нереалистично и он добавляет «недостающую гибкость» за отдельную плату; в закон вписывается очередная взяткоемкая новация [22], чиновник формально искренне озабочен тем или иным реальным государственным интересом, но не желает замечать, что жизненным воплощением новой придумки будет очередное изымание средств из кормушки, так как ничего нет проще, чем поручить отстаивание государственного интереса конкретному чиновнику. Примеров незаконных сделок между чиновником, предпринимателем и собственником в одной деловой сети, как субъектов, реализующих разные общественные функции и получающие различные виды дохода, большое множество. Как показало наше эмпирическое экспертное исследование, конкретная деловая сеть по своим социально-управленческим характеристикам чем-то напоминает малую группу: в сети, так же как и в малой группе, существуют такие особенности социально организованной деятельности, как: присутствие принципиально различных видов социального взаимодействия (непосредственного и опосредованного) и различных форм социального контроля групповое давление, организованная иерархия, ролевые ожидания [110]. Наблюдались различные формы взаимодействия и сопряженности социальных и личностных элементов членов деловой сети, формы их противодействия и целеполагания, которые как бы «исчезают» при их изучении на более высоком уровне, например, при исследования деловой сети как институциональной формы. Предметом анализа то взаимодействие на уровне групповых процессов и индивидуального целеполагания, в результате которого формируется и осуществляется целеполагание деловой сети, как социальный процесс. В этом взаимодействии выделены два различных аспекта. Один это влияние многообразных внутригрупповых процессов на целеполагание каждого из своих членов. Важным было выяснить, каким образом структура и функции деловой сети как социальной общности преломляются в структуре и функциях |
нередко и само существование подавляющего большинства частных фирм и компаний целиком зависит от доброй воли чиновников распределяющих государственные заказы, определяющих тарифы, дарующих и отнимающих льготы и лицензии. Предприниматели вынуждены включать чиновников, бюрократов и политиков в свои бизнес-схемы, иначе не будет бизнеса. Самое удивительное, что львиная доля «незаконных» контрактов, «нелигитимных» сделок на самом деле осуществляется по закону. Закон фиксирует точки соприкосновения чиновника с теми или иными активами и дает ему некий простор для управления этими активами и для собственного маневра. Причем масштаб явлений разный, участники и от бизнеса, и от государственных структур разные, но суть «нелегитимных сделок» одна и та же: чиновник имеет право управлять, и пользуется этим правом с позиции силы абсолютно: либо какая-то процедура недостаточно подробно прописана в законе и чиновник подгоняет ее подробности под собственные запросы; либо что-то в законе прописано заведомо нереалистично и он добавляет «недостающую гибкость» за отдельную плату; в закон вписывается очередная взяткоемкая новация {Волков, Привалов, Рубченко. 2000. С. 13.), чиновник формально искренне озабочен тем или иным реальным государственным интересом, но не желает замечать, что жизненным воплощением новой придумки будет очередное изымание средств из кормушки, так как ничего нет проще, чем поручить отстаивание государственного интереса конкретному чиновнику. К примеру, с точки зрения теории, после приватизации предприятия чиновник не должен быть инсайдером этой фирмы, но, как показывает жизнь, сплошь и рядом бывший государственный представитель вдруг становится весьма преуспевающим управляющим с увесистым пакетом акций в кармане. Хотя представитель государства —такой же акционер, как и любой другой. Примеров незаконных сделок между чиновником, предпринимателем и собственником в одной деловой сети, как субъектов, реализующих разные общественные функции и получающие различные виды дохода, большое П1 рассматривались как некое нерасчлененное действие, конкретизирующееся в личностной ситуации. Последняя включала черты: рациональность индивида как возможность использования разных способов обеспечить выбор; жизненный ресурс, уровень притязаний, частная удовлетворенность, система приоритетов действия. Как показало наше эмпирическое исследование, конкретная деловая сеть по своим социально-управленческим характеристикам чем-то напоминает малую группу: в сети, так же как и в малой группе, существуют такие особенности социально организованной деятельности, как: присутствие принципиально различных видов социального взаимодействия (непосредственного и опосредованного) и различных форм социального контроля групповое давление, организованная иерархия, ролевые ожидания (Пригожий. 1980. С. 46). Наблюдались различные формы взаимодействия и сопряженности социальных и личностных элементов членов деловой сети, формы их противодействия и целеполагания, которые как бы «исчезают» при их изучении на более высоком уровне, например, при исследования деловой сети как институциональной формы. Предметом анализа было то контрактное взаимодействие на уровне групповых процессов и индивидуального целеполагания, в результате которого формируется и осуществляется целеполагание деловой сети, как социальный процесс. В этом взаимодействии выделены два различных аспекта. Один это влияние многообразных внутригрупповых процессов на целеполагание каждого из своих членов. Важным было выяснить, каким образом структура и функции деловой сети как социальной общности преломляются в структуре и функциях целеполагания индивида как его личностной стратегии. Второй аспект как осуществляется целеполагание как групповой процесс через целеполагание ключевых индивидов (лидеров) деловой сети, принимающих принципиальные решения. Рассмотрение целеполагания деловой сети потребовало точного обращения с понятиями цели, целенаправленности и целесообразности. Была также важна точность в 118 |