|
100 прогрессе есть, прежде всего, совершенно ложное, неоправданное ни с научной, ни с философской, ни с моральной точки зрения обоготворение будущего за счет настоящего и прошлого. Трагический опыт двух мировых войн XX века породил волну пессимизма относительно хода исторического развития. В конце XIXначале XX века с новой силой расцветают циклические теории в работах О. Шпенглера, А. Тойнби, П. Сорокина. Но их широкий успех у читателей не означал доминирования циклических взглядов на историческое развитие. В последнее десятилетие в борьбу между пр01рессивными, циклическими и регрессивными концепциями исторического движения вторгаются новые мотивы. В настоящее время формируется волнообразный тип развития социосистемы. Волнообразность предполагает, с одной стороны, определенную направленность развития, с другой, наличие сменяющий друг друга волн изменений указывают на различие состояний и уровня организации данной социальной системы. Волнообразный тип движений природных, социальных систем является более сложным, чем чисто поступательный или чисто циклический тип движения. Ьолее сложным является и образ социального времени в случае волнового подхода. Он является не прямой линией и не кругом, а скорее синусоидальной линией или волной со своими отрезками «сгущения» и «разряжения», со своими точками «максимума» и «минимизма» интенсивности социальных процессов. Этот подход исходит из того, что конец предшествующей волны исторического развития это начало новой волны, причем прошлая эпоха не исчезает бесследно, она продолжает жить в новой эпохе в виде технологий культуры, мировоззрения людей. У историка всегда есть ощущение дистанции во времени. В процессе его преодоления складываются разные формы взаимодействия прошлого с настоящим, но объект исследования всегда находится в прошлом, а изучающий его субъект — в настоящем. Возможно, мудрость историка состоит в том же, в чем, по мнению К. Леви-Строса, состоит мудрость |
высшего, более сильного в том смысле, как думают сегодня, «Прогресс» это просто современная, то есть ложная идея»1. Вычленяя основное противоречие в учении о прогрессе, Н.А. Бердяев считал, что оно заключается в ложном отношении к проблеме времени к прошлому, настоящему и будущему. Он говорил о том, что учение о прогрессе есть, прежде всего, совершенно ложное, неоправданное ни с научной, ни с философской, ни с моральной точки зрения обоготворение будущего за счет настоящего и прошлого. Трагический опыт двух мировых войн XX века породил волну пессимизма относительно хода исторического развития. В конце XIXначале XX века с новой силой расцветают циклические теории в работах О. Шпенглера, А. Тойнби, П. Сорокина. Но их широкий успех у читателей не означал доминирования циклических взглядов на историческое развитие. В последнее десятилетие в борьбу между прогрессивными, циклическими и регрессивными концепциями исторического движения вторгаются новые мотивы. В настоящее время формируется волнообразный тип развития социосистемы. Волнообразность предполагает, с одной стороны, определенную направленность развития, с другой, наличие сменяющий друг' друга волн изменений указывают на различие состояний и уровня организации данной социальной системы. Волнообразный тип движений природных, социальных систем является более сложным, чем чисто поступательный или чисто циклический тип движения. Более сложным является и образ социального времени в случае волнового подхода. Он является не прямой линией и не кругом, а скорее синусоидальной линией или волной со своими отрезками «сгущения» и «разряжения», со своими точками «максимума» и «минимизма» интенсивности социальных процессов. Этот подход исходит из того, что конец предшествующей волны исторического развития это начало новой волны, причем прошлая эпоха не исчезает 263 1 Ницше Ф. Сумерки богов. М., 1989. С. 20. 264 бесследно, она продолжает жить в новой эпохе в виде технологий культуры, мировоззрения людей. У историка всегда есть ощущение дистанции во времени. В процессе его преодоления складываются разные формы взаимодействия прошлого с настоящим, но объект исследования всегда находится в прошлом, а изучающий его субъект в настоящем. Возможно, мудрость историка состоит в том же, в чем, по мнению К. Леви-Строса, состоит мудрость человека, знающего, «что его столь полная и интенсивная жизнь это миф, который возникает у людей будущего столетия, а перед ним самим, возможно, предстанет или таковой несколько лет спустя или вовсе не проявится для людей будущего тысячелетия»1. Главной отличительной чертой современной истории становится его «национализация». Эта история создает для каждого народа свою древность, используя, в том числе и мифы, стараясь удлинить историческое прошлое. Даже возраст народа сам по себе рассматривается как достоинство. История, зачастую подчиняясь задачам этноцентризма, призвана воспитывать чувство гордости за национальное прошлое. Это происходит потому что «историк не Бог, глядящий на мир сверху и со стороны. Он человек и человек своего места и времени. Он смотрит на прошлое с точки зрения настоящего, он смотрит на другие страны и цивилизации с собственной точки зрения»2. Тем самым, история не просто переписывается в процессе переписывания видоизменяется прошлое. «С точки зрения настоящего производится отбор и осмысление прошлых событий постольку, поскольку память о них сохраняется в коллективном сознании»3. С полным основанием можно сказать, что история не только наука о прошлом, но и о будущем. Будущее в историософских построениях связанно с прошлым как минимум двумя способами: прошлое рассматривается как ориентир для будущего, а будущее выступает как фактор, формирующий 1 Леви-Стросс К. Первобытное мышление. М., 1994. С. 315. 2 Коллингвуд Р.Дж. Идея истории. Автобиография. М., 1980. С. 105. 3 Успенский Б.А. История и семиотика. М., 1996. С. 18. |