92 политических обстоятельств существует и влияние научной моды, влиятельных или ярких социальных теорий. Историки изучают свой предмет во времени диверсифицировано (отвлеченно), частями, иод разными углами зрения. Но историческое знание в целом позволяет, когда необходимо, перевести взгляд и увидеть все многообразие «мира истории»: структуры и связи, события и действия, бытие народов и повседневную жизнь человека, обыденное сознание и глобальные мировоззрения. У истории нет объекта исследования, отдельного от других социальных наук. Все определения времени свидетельствуют, что как таковое оно не может быть предметом истории. Историческими объектами человека и общества делает время, но это скорее качественная характеристика объектов исследования человека и общества. Структура времени (прошлое настоящее будущее) не одинакова. Прошлое и будущее предполагаются бесконечными, в то время как настоящее это всего лишь точка на оси времени. Мало кто понимает настоящее как мгновение. Подразумевается, что настоящее, во-первых, представляет собой некоторый отрезок времени, во-вторых, зона «настоящего» несимметрична по отношению к прошлому и будущему. Будущее отделено от настоящего четко, а прошлое как бы сливается с ним, и границу между прошлым и настоящим мы проводим интуитивно. Т.е. «настоящее» включает ближайшее прошлое, отрезок ближайшей истории. При этом, как подчеркивал Й. Хейзинга, «исторически ориентированный индивидуум, как правило, охватывает больший кусок прошлого в своем представлении о современном, чем тот, кто живет близоруко, настоящим моментом»1. Местоположение истории в системе знания определяется условностью и неопределенностью границ между научным и художественным методами познания прошлого, точнее говоря, между историей как наукой и историей как искусством. «Если история и «не менее, чем наука», то она, вне всякого Хейзснга И. Ното Ысп$. М., 1992. С. 220. |
отсутствием письменных или материальных источников объясняются большие провалы в истории. Следующим важным обстоятельством является их доступность. «Заполненность» времени определяется также политическими обстоятельствами и идеологическими доктринами. Помимо политических обстоятельств существует и влияние научной моды, влиятельных или ярких социальных теорий. Историки изучают свой предмет во времени диверсифицировано (отвлеченно), частями, под разными углами зрения. Но историческое знание в целом позволяет, когда необходимо, перевести взгляд и увидеть все многообразие «мира истории»: структуры и связи, события и действия, бытие народов и повседневную жизнь человека, обыденное сознание и глобальные мировоззрения. У истории нет объекта исследования, отдельного от других социальных наук. Все определения времени свидетельствуют, что как таковое оно не может быть предметом истории. Историческими объектами человека и общества делает время, но это скорее качественная характеристика объектов исследования человека и общества. Структура времени (прошлое настоящее будущее) не одинакова. Прошлое и будущее предполагаются бесконечными, в то время как настоящее это всего лишь точка на оси времени. Мало кто понимает настоящее как мгновение. Подразумевается, что настоящее, во-первых, представляет собой некоторый отрезок времени, во-вторых, зона «настоящего» несимметрична по отношению к прошлому и будущему. Будущее отделено от настоящего четко, а прошлое как бы сливается с ним, и границу между прошлым и настоящим мы проводим интуитивно. Т.е. «настоящее» включает ближайшее прошлое, отрезок ближайшей истории. При этом, как подчеркивал Й. Хейзинга, «исторически ориентированный индивидуум, как правило, охватывает больший кусок прошлого в своем представлении о современном, чем тот, кто живет близоруко, настоящим моментом»1. 255 1 Хейзенга Й. Ношо Мепз. М., 1992. С. 220. Местоположение истории в системе знания определяется условностью и неопределенностью границ между научным и художественным методами познания прошлого, точнее говоря, между историей как наукой и историей как искусством. «Если история и «не менее, чем наука», то она, вне всякого сомнения, и нечто большее»1. Историки в большей мере, чем представители других социальных наук, испытывают ограниченность возможностей человеческого познания, которые относятся ко всем дисциплинам, изучающим человека. Социолог Р. Нисбет так определил эти пределы: вопервых, все попытки постижения реальности содержат в себе элемент искусства, независимо от претенциозности методологии и компьютерных методов; во-вторых, сколь бы велико ни было стремление к объективности и истине, невозможно избежать ограничений, налагаемых формой исследования; в-третьих, многие слова, с помощью которых представители социальных и гуманитарных наук описывают реальность, невыразимо метафоричны. Спор о том, что есть история наука или искусство, далеко не нов. Еще Аристотель, сравнивая историков и поэтов, утверждал, что различаются они тем, что один говорит о том, что было, а другой о том, что могло бы быть. Знаменитый ритор Марк Фабий Квинтилиан считал, что история имеет определенную близость к поэзии и может рассматриваться как род поэмы в прозе, когда она пишется с целью повествования, описывает события для пользы потомков. Исходя из этого он различал три рода повествования: 1) вымышленное (каким оно предстает в поэмах и трагедиях), 2) реалистическое (каким оно предстает в комедиях), 3) историческое (в котором излагается действительный ход вещей). Дискуссия вокруг сформулированного подхода Аристотеля * к соотношению истории и поэзии (литературы) возобновилась в эпоху Возрождения, и продолжается и по сей день. Так, Ф.Бэкон в начале XVII в. полагал, что «под именем поэзии мы рассматриваем... историю, произвольно 256 1 КоллингвудР. Дж. Идея истории. Автобиография. М., 1980. С. 237. |