Проверяемый текст
Кузнецов Владимир Юрьевич. Социально-философская концепция мифологизации времени (Диссертация 2007)
[стр. 92]

92 политических обстоятельств существует и влияние научной моды, влиятельных или ярких социальных теорий.
Историки изучают свой предмет во времени диверсифицировано (отвлеченно), частями,
иод разными углами зрения.
Но историческое знание в целом позволяет, когда необходимо, перевести взгляд и увидеть все многообразие «мира истории»: структуры и связи, события и действия, бытие народов и повседневную жизнь человека, обыденное сознание и глобальные мировоззрения.
У истории нет объекта исследования, отдельного от других социальных наук.
Все определения времени свидетельствуют, что как таковое оно не может быть предметом истории.
Историческими объектами человека и общества делает время, но это скорее качественная характеристика объектов исследования человека и общества.
Структура времени (прошлое настоящее будущее) не одинакова.
Прошлое и будущее предполагаются бесконечными, в то время как настоящее это всего лишь точка на оси времени.
Мало кто понимает настоящее как мгновение.
Подразумевается, что настоящее, во-первых, представляет собой некоторый отрезок времени, во-вторых, зона «настоящего» несимметрична по отношению к прошлому и будущему.
Будущее отделено от настоящего четко, а прошлое как бы сливается с ним, и границу между прошлым и настоящим мы проводим интуитивно.
Т.е.
«настоящее» включает ближайшее прошлое, отрезок ближайшей истории.
При этом, как подчеркивал Й.
Хейзинга, «исторически ориентированный индивидуум, как правило, охватывает больший кусок прошлого в своем представлении о современном, чем тот, кто живет близоруко, настоящим моментом»1.

Местоположение истории в системе знания определяется условностью и неопределенностью границ между научным и художественным методами познания прошлого, точнее говоря, между историей как наукой и историей как искусством.
«Если история и «не менее, чем наука», то она, вне всякого
Хейзснга И.
Ното Ысп$.
М., 1992.
С.
220.
[стр. 255]

отсутствием письменных или материальных источников объясняются большие провалы в истории.
Следующим важным обстоятельством является их доступность.
«Заполненность» времени определяется также политическими обстоятельствами и идеологическими доктринами.
Помимо политических обстоятельств существует и влияние научной моды, влиятельных или ярких социальных теорий.
Историки изучают свой предмет во времени диверсифицировано (отвлеченно), частями,
под разными углами зрения.
Но историческое знание в целом позволяет, когда необходимо, перевести взгляд и увидеть все многообразие «мира истории»: структуры и связи, события и действия, бытие народов и повседневную жизнь человека, обыденное сознание и глобальные мировоззрения.
У истории нет объекта исследования, отдельного от других социальных наук.
Все определения времени свидетельствуют, что как таковое оно не может быть предметом истории.
Историческими объектами человека и общества делает время, но это скорее качественная характеристика объектов исследования человека и общества.
Структура времени (прошлое настоящее будущее) не одинакова.
Прошлое и будущее предполагаются бесконечными, в то время как настоящее это всего лишь точка на оси времени.
Мало кто понимает настоящее как мгновение.
Подразумевается, что настоящее, во-первых, представляет собой некоторый отрезок времени, во-вторых, зона «настоящего» несимметрична по отношению к прошлому и будущему.
Будущее отделено от настоящего четко, а прошлое как бы сливается с ним, и границу между прошлым и настоящим мы проводим интуитивно.
Т.е.
«настоящее» включает ближайшее прошлое, отрезок ближайшей истории.
При этом, как подчеркивал Й.
Хейзинга, «исторически ориентированный индивидуум, как правило, охватывает больший кусок прошлого в своем представлении о современном, чем тот, кто живет близоруко, настоящим моментом»1.

255 1 Хейзенга Й.
Ношо Мепз.
М., 1992.
С.
220.


[стр.,256]

Местоположение истории в системе знания определяется условностью и неопределенностью границ между научным и художественным методами познания прошлого, точнее говоря, между историей как наукой и историей как искусством.
«Если история и «не менее, чем наука», то она, вне всякого
сомнения, и нечто большее»1.
Историки в большей мере, чем представители других социальных наук, испытывают ограниченность возможностей человеческого познания, которые относятся ко всем дисциплинам, изучающим человека.
Социолог Р.
Нисбет так определил эти пределы: вопервых, все попытки постижения реальности содержат в себе элемент искусства, независимо от претенциозности методологии и компьютерных методов; во-вторых, сколь бы велико ни было стремление к объективности и истине, невозможно избежать ограничений, налагаемых формой исследования; в-третьих, многие слова, с помощью которых представители социальных и гуманитарных наук описывают реальность, невыразимо метафоричны.
Спор о том, что есть история наука или искусство, далеко не нов.
Еще Аристотель, сравнивая историков и поэтов, утверждал, что различаются они тем, что один говорит о том, что было, а другой о том, что могло бы быть.
Знаменитый ритор Марк Фабий Квинтилиан считал, что история имеет определенную близость к поэзии и может рассматриваться как род поэмы в прозе, когда она пишется с целью повествования, описывает события для пользы потомков.
Исходя из этого он различал три рода повествования: 1) вымышленное (каким оно предстает в поэмах и трагедиях), 2) реалистическое (каким оно предстает в комедиях), 3) историческое (в котором излагается действительный ход вещей).
Дискуссия вокруг сформулированного подхода Аристотеля * к соотношению истории и поэзии (литературы) возобновилась в эпоху Возрождения, и продолжается и по сей день.
Так, Ф.Бэкон в начале XVII в.
полагал, что «под именем поэзии мы рассматриваем...
историю, произвольно 256 1 КоллингвудР.
Дж.
Идея истории.
Автобиография.
М., 1980.
С.
237.

[Back]