|
52 Wi ся завершенным и прн передаче ценных бумаг и иных документов, удостоверяющих обязательственное право.1 Согласно позиции этого автора, право требования переходит к цессионарию только после момента получения должником уведомления о сделке цессии, иначе говоря, юридический состав перехода обязательственного права завершается уведомлением должника о заключении договора уступки требования. Является ли эта позиция верной? Влияет ли на момент перехода права требования по договору уступки факт уведомления должника? По нашему мнению, уведомление должника не имеет подобного значения, ♦ то есть не является юридически важным фактом для момента перехода права требования. Подтверждением тому является простой логический анализ норм действующего законодательства и общей теории обязательств. Во-первых, договор цессии, представляет собой такую сделку, которая заключается между первоначальным кредитором по обязательству и новым кредитором, и в силу которой первоначальный кредитор передает новому кредитору право требования исполнения обязательства должником, а цессионарий приобретает это право требования от цедента. То есть, сторонами уступки требования являются кредиторы первоначальный и новый, должник же не является стороной договора уступки. Во-вторых, уведомление должника имеет значение лишь для надлежащей переадресации исполнения уже существовавшей у него на момент заключения договора цессии обязанности. Иначе говоря, если должник, не будучи уведомлен о состоявшемся переходе требования, произведет исполнение обязательства первоначальному кредитору, такое исполнение признается надлежащим. В-третьих, законом не ставится под сомнение сама сделка уступки требования в том случае, если должник не был уведомлен о произошедшей уступке. Из содержания п. 3 ст. 382 ГК следует, что данным пунктом установлены последствия неуведомления должника о состоявшейся уступке, следова1 Колесников О.А. Переход обязательственного права в цессиониом отношении: Дисс. на соис. учен. степ. канд. юрид. наук. С. 9-10. |
Однако в силу п. 2 ст. 433, если в соответствии с законом для заключения договора необходима также передача имущества, договор считается заключенным с момента передачи соответствующего имущества. Содержащаяся в этой же норме отсылка к ст. 224 ГК акцентирует внимание на том, что речь здесь идет прежде всего о передаче вещи, однако нет никаких оснований исключать из объема правового регулирования и передачу прав. Иными словами, договор о передаче права, в том числе и уступка требования, может также иметь реальный характер, если на это прямо указывает закон. Легальное закрепление презумпции консенсуального характера договора объясняется чисто логически достижение сторонами соглашения (консенсуса) есть минимально необходимый факт для заключения договора, а передача имущества дополнение к нему, необходимое лишь для определенных видов договоров.. Отнесение уступки требования к тому или иному виду договора (реальному или консенсуальному) не встречает единообразного понимания среди российских цивилистов. Так, О.Л. Ломидзе, рассматривая обозначенную проблему, отмечает, что применительно к обязательственным правам нет той определенности, которая существует в отношении вещей и обеспечивается нормами ст. 131 (государственная регистрация недвижимости) и ст. 223 (момент возникновения права собственности у приобретателя по договору) Гражданского Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения. С. 384. 103 кодекса РФ.219 На этом же заостряет внимание и Л. Чеговадзе: «достижение соглашения о передаче права не всегда есть и одновременная его передача, как бы это ни казалось странным, ибо хотя право и имеет идеальный характер, но подтвер-ждаемое им (и передаваемое вместе с ним) требование материально». Другой автор, О.А. Колесников, справедливо акцентирует внимание на отсутствии конкретной легальной позиции по вопросу о моменте перехода обязательственного права.221 В то же время и судебная практика не восполняет пробел законодательства: «из изученной судебной практики., не выявлено ни одного решения, в котором, например, момент перехода обязательственного права был бы достаточно четко использован для мотивировки решения».222 На основании нормы п. 3 ст. 382 ПС РФ О.А. Колесников делает вывод, что цессия не может считаться завершенной в момент совершения сделки об уступке, но в то же время переход обязательственного права не может считаться завершенным и при передаче ценных бумаг и иных документов, удостоверяющих обязательственное право.223 Согласно позиции этого автора, неотъемлемым элементом цессии, завершающим юридический состав перехода обязательственного права, является уведомление должника о состоявшейся сделке уступки. Давая оценку изложенной позиции О.А. Колесникова, следует признать, что договор цессии он трактует как консенсуальный, однако юридический состав его возникновения осложнен помимо достижения соглашения между “У 10 Ломидзе О.Г. Правонаделение в гражданском законодательстве России. С. 326. Чеговадзе Л. К вопросу о механизме перехода права (требования). // Хозяйство и право. 2002. № 6. С. 72. 221 См.: Колесников О.А. О моменте перехода обязательственных прав на основании сделки // Арбитражная практика. Специальный выпуск: Уступка права требования. 2001. С. 13. Колесников О.А. Переход обязательственного права в цессионном отношении. С. 6. 223 Там же. С. 9-10. 104 цедентом и цессионарием необходимо еще уведомление должника. Такая концепция представляется недостаточно обоснованной как с точки зрения теории обязательственных отношений, так и с точки зрения законодательства. Прежде всего, договор, согласно его легальному определению, есть соглашение двух или нескольких лиц об установлении, изменении или прекращении гражданских прав и обязанностей. Как мы выяснили ранее, договор цессии, или уступка требования, представляет собой такую сделку, которая непосредственно направлена на отчуждение обязательственного права, и заключается между первоначальным кредитором (цедентом) по обязательству и новым кредитором (цессионарием); в силу уступки цедент передает цессионарию право требования исполнения обязательства третьим лицом (должником), а цессионарий приобретает это право требования от цедента. Таким образом, сторонами уступки требования являются цедент и цессионарий, должник же — лишь «третье лицо», которое, хотя и находится в юридической связи с первыми, но выведено из числа контрагентов. Уведомление должника имеет значение лишь для надлежащей переадресации исполнения уже существовавшей у него на момент заключения договора цессии обязанности. Иначе говоря, если должник, не будучи уведомлен о состоявшемся переходе требования, произведет исполнение обязательства первоначальному кредитору, такое исполнение признается надлежащим. Однако законом не ставится под сомнение сама сделка уступки требования в том случае, если должник не был уведомлен о произошедшей уступке. Более того, как абсолютно верно пишет О.Г. Ломидзе, из содержания п. 3 ст. 382 ПС следует, что данным пунктом установлены последствия неуведомления должника о состоявшейся уступке, следовательно, совершение уступки к этому моменту уже должно было произойти.224 Сходную позицию мы можем найти и у B.C. Анохина.225 224 Ломидзе О.Г. Правонаделение в гражданском законодательстве России. С. 326. См.: Анохин B.C. Проблемы, возникающие при уступке права требования в арбитражном процессе // Арбитражная практика. Специальный выпуск: Уступка права требования. 2001. С. 42. 105 Таким образом, юридически необоснованно ставить момент совершения договора уступки требования в зависимость от выполнения каких-либо действий сторонами этой сделки в отношении третьего лица, поскольку единственным юридически значимым содержанием рассматриваемой сделки является, как уже говорилось ранее, так называемый «переход права» от цедента к цессионарию. Отношения же, возникающие из сделки цессии, в том числе и возникновение у должника обязательства перед цессионарием это отношения другого порядка, которые собственно договором об уступке требования не регулируются. Итак, момент совершения уступки требования не зависит от момента уведомления должника об уже состоявшейся цессии требования. В этой связи следует решить вопрос о предназначении п. 3 ст. 382 ГК РФ, согласно которому должник, не уведомленный о произошедшей уступке, считается надлежащим образом исполнившим обязательство, если он произвел исполнение первоначальному кредитору. Соглашаясь с точкой зрения О.Л. Ломидзе, мы считаем, что указанная норма содержит определенную юридическую фикцию, согласно которой состоявшаяся уступка приобретает правовое значение для должника только с момента получения им соответствующего уведомления. Смысл установления такой фикции продиктован превалирующей в гражданском праве презумпцией добросовестности участников гражданского оборота, а применительно к сделке цессии требованием о невозможности ухудшения правового положения должника. Сходного мнения придерживается и А.В. Егоров: «есть основания полагать, что целью законодателя, включившего п. 3 ст. 382 ГК РФ в разряд действующих норм, была защита интересов должника и потребность в этом основывалась на добросовестности должника, поскольку он не мог знать о состоявшемся переходе права».227 Ломидзе О.Г. Правонаделение в гражданском законодательстве России. С. 327. Егоров А.В. К вопросу о правах по сделкам, заключенным комиссионером // Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ. 2002. № 1 С. 127. 106 |