Проверяемый текст
Кузнецов, Алексей Игоревич; Социокультурный статус сотрудника органов внутренних дел в современной российской ментальности (Диссертация 2010)
[стр. 47]

прежде всего, отметить, что отсутствие в советском обществе глубинных социально-экономических противоречий между социальными группами, позволяло на уровне символического универсума конструировать позитивный образ органов правопорядка.
Следует отметить, что милиция была представлена не как сила, стоящая над обществом и защищающая интересы его имущей части, а как общественная организация, с которой легко отождествлялся любой советский человек.
Вспомним знаменитую
сцену первого допроса шофера Румянцева из классического советского кинофильма «Дело Румянцева».
Следователь, справедливо отвергающий попытку подозреваемого назвать его товарищем («Тамбовский волк тебе товарищ!»), воспринимался зрителем (причем к этому его подталкивали авторы фильма, выстраивая образ «плохого» следователя)
[7, с.256].
Внешним проявлением массового увлечения
образами культовых «героев в милицейских погонах» стал огромный интерес к художественным произведениям о деятельности милиции.
Сверхпопулярностью пользовались телесериалы «Рожденная революцией», «Следствие ведут знатоки», «Место встречи изменить нельзя» и ряд других.
Наблюдался ажиотаж вокруг подписок на журналы «Человек и закон».
«Советская милиция» и приложения к ним.

Любой советский детектив, выпущенный тем или иным издательством, мгновенно становился предметом чаяния любителей чтения.
Зачастую тираж расходился, так и не побывав на прилавках, все тем же «теневым путем» среди «своих» людей
[67, с.5] Вызывает интерес предложенная А.Ю.
Зудиным попытка сформулировать на уровне социокультурного пространства проблему «интеллигентного милиционера» и транслировать
ее в следующий широкий контекст.
А.Ю.
Зудин пишет: «Официальная культура буквально тиражировала "интеллигентные образы"» [39, с.149].
В кинематографе появились и очень быстро заняли доминирующие позиции «интеллигентный милиционер» (именно так, на первом месте списка), «интеллигентный
[стр. 38]

общественного консенсуса, иначе для их реализации потребуется репрессивная мощь, превосходящая возможности государства.
Правовые формы, их системная направленность, сам механизм принятия законов обеспечиваются волей социальных субъектов, осуществляющих политическое управление.
В обозначенной триаде « воля интересы консенсус» уже содержатся их диалектические отношения и указание на соответствующие субъекты.
Представляется, что в ней отражены и этапы эволюции права, которое в стабильные периоды общественного расцвета приближается к консенсусу.
(161, с.
101) 1.2.
Социокультурные основания формирования конформного восприятия статуса сотрудника ОВД Анализируя процессы формирования статуса правоохранительных органов в дореформенный период, следует, прежде всего, отметить, что отсутствие в советском обществе глубинных социально-экономических противоречий между социальными группами, подобных отношениям между «имущими» и «неимущими» в гражданском обществе Запада, позволяло на уровне символического универсума конструировать позитивный образ органов правопорядка.
Следует отметить, что милиция была представлена не как сила, стоящая над обществом и защищающая интересы его имущей части, а как общественная организация, с которой легко отождествлялся любой советский человек.
Вспомним знаменитую
сцепу первого допроса шофера Румянцева из классического советского кинофильма «Дело Румянцева».
Следователь, справедливо отвергающий попытку подозреваемого назвать его товарищем («Тамбовский волк тебе товарищ!»), воспринимался зрителем (причем к этому его подталкивали авторы фильма, выстраивая образ «плохого» следователя)
так же отрицательно, как и предавший товарища персонаж Е.
39

[стр.,39]

Леонова или представленные в фильме другие откровенные делинквенты (например, герой Н.
Крючкова).(11, с.188) С.Г.
Кара-Мурза раскрывает социетальную функцию дискурса о милиции.
Он пишет: «Важная сфера общественного сознания восприятие отношений человека и государства в его обыденной, касающейся каждого лично форме, такой, как отношения личности с полицией.
Символ стража порядка -один из главных объектов идеологии.
Если идеология направлена на укрепление государства, она лепит в сознании благоприятный образ (не забывая признать и наличие «паршивых овец» ).
Если идеология работает на разрушение государства, она создает черный миф о полиции (не забывая прославить «белых ворон» честных полицейских, вступающих в схватку с системой)» (68, с.
561) Особенно следует отметить, что в советский период отечественной истории милиция выступала в роли «культового института», разделяя с ЧК лавры народной любви и любопытства (как известно, нередко милиционеры и чекисты были объединены одним наркоматом или министерством) (27, с.
185) Внешним проявлением массового увлечения культовыми героями в милицейских погонах стал огромный интерес к художественным произведениям о работе милиции.
Многие помнят времена дефицита детективных романов, сверхпопулярности милицейских телесериалов («Рожденная революцией».
«Следствие ведут знатоки», «Место встречи изменить нельзя»),
ажиотажа вокруг подписок на журналы «Человек и закон».
«Советская милиция» и приложения к ним.

Бывали случаи, когда подписка на эти печатные орган МВД оформлялась «теневым образом» не работающими в милиции лицами через знакомых милиционеров.
Любой советский детектив, выпущенный тем или иным издательством, мгновенно становился предметом чаяния любителей чтения.
Зачастую тираж расходился, так и не побывав на прилавках, все тем же «теневым путем» среди «своих» людей
(130, с.5) 40

[стр.,41]

для подражания был выбран интеллигент, а не гораздо более органичный для подобного рода деятельности советский вариант Джеймса Бонда.
Интеллигентность выступила не как реальный атрибут, а как социальная маска, которую официальная культура заимствовала у своего крепнувшего конкурента и которой стала наделять персонажи произведений, чтобы повысить привлекательность продуктов, производившихся в официальном поле.
Интеллигентность героев позднего советского кино и телевидения такой же защитный культурный субститут и суррогат, как критика буржуазных социальных теорий (знакомство с которыми было возможно только через «железный занавес»), разрешенные формы эстрадной и джазовой музыки.
(60, с.
149) Вызывает бесспорный научный интерес, предложенная А.Ю.
Зудиным попытка сформулировать на уровне социокультурного пространства проблему «интеллигентного милиционера» и транслировать
се в следующий широкий контекст: «Официальная культура буквально тиражировала "интеллигентные образы"»(60, с.
149) В кино и на телевидении появились и очень быстро заняли доминирующие позиции «интеллигентный милиционер» (именно так, на первом месте списка), «интеллигентный военный», «интеллигентный партработник», рабочий, наделенный чертами «внутренней интеллигентности»: психологической сложностью, богатым внутренним миром.
И даже фигура советского шпиона и сотрудника органов госбезопасности наделяется в официальной культуре чертами подлинной «интеллигентности» (например.
В.
Тихонов в фильме «Семнадцать мгновений весны», О.
Даль «Вариант Омега», С.
Любшин «Щит и меч» и ряд других).
(11, с.191) Важнейшим показателем успешности процесса социокультурной интеграции правоохранительных институтов в символический универсум советского общества стало создание образа милиционера, культивируемого творческой интеллигенцией (представители которой всегда критически относились к работникам правоохранительных органов).
Например, 42

[Back]