|
К.Победоносцев рассуждал так: с того времени как проснулась и пришла в движение мысль в нашем обществе, все стали твердить о необходимости знания; настолько твердили, что само понятие о просвещении отождествилось в умах русской интеллигенции с количеством знаний. Отсюда расширение программ в школах в высшей, средней и частично на #) чальной. Отсюда «полки» наскоро навербованных учителей, приставленных к каждой учебной дисциплине для того, чтобы пустоты не было, отсюда формализм экзаменов и испытательных комиссий; соответственно этому содержание журналов с отрывочными сведениями и перепутанными мыслями. Результат всего этого жалкий, сколько бы ни поглотил в себя образов и сведений дилетантизм любознательности, все остается бесплодно, если не сможет он собрать все свое существо в себе и двинуть его к делу, ибо знание само по себе не воспитывает ни умения, ни воли. Безусловно, со многими положениями К.Победоносцева можно согласиться, однако неуютно от его излишней ортодоксальности, отсутствия толерантности. К.Победоносцев, в отличие от большинства представителей официальной педагогики, против догматического отношения к вере. Он официальной педагогики против догматического отношения к вере. Он уверен, что голос живой веры способен дать ребенку школьный учитель. Вот почему во главу угла в школьном образовании он предлагает поставить религиозное образование: именно оно способно дать ответы на самые важные вопросы жизни. Что касается науки, то она должна быть подчинена религии, иметь прикладной характер в содержании общего верования всегда было и, кажется, уделом бедного, ограниченного человечества, и люди широкой, глубокой мысли, широкого кругозора всегда будут в нем исключением. Что касается науки, то она должна быть подчинена религии, иметь прикладной характер в содержании общего образования. Мыслитель объясняет, что упорство догматического верования всегда было в нем исклю116 |
199 К.П.Победоносцев рассузвдал так: с того времени как проснулась и пришла в движение мысль в нашем обществе, все стали твердить о необходимости знания; настолько твердили, что само понятие о просвещении отождествилось в умах русской интеллигенции с количеством знаний. Отсюда расширение программ в школах в высшей, средней и частично начальной; отсюда "полки" наскоро навербованных учителей, приставленных к каадой учебной дисциплине для того, чтобы пустоты не было; отсюда формализм экзаменов и испытательных комиссий; соответственно этому содержание журналов с отры. вочньали сведениями и перепутанными мыслями. Результат всего этого жалкий, сколько бы ни поглотил в себя образов и сведений дилетантизм любознательности, все остается бесплодно, если не сможет он собрать все свое существо в себе и двинуть его к делу, ибо знание само по себе не воспитывает ни умения, ни воли. Безусловно, со многими положениями К.Победоносцева можно согласиться, однако неуютно от его излишней ортодоксальности, отсутствия толерантности. К.П.Победоносцев, в отличие от большинства представителей официальной педагогики, против догматического отношения к вере. Он уверен, что голос живой веры способен дать ребенку шуольный учитель. Вот почему во главу угла в школьном образовании он предлагает поставить религиозное образование: именно оно способно дать ответы на самые важные вопросы жизни. Что касается науки, то она должна быть подчинена религии, иметь прикладной характер в содержании общего образования. Мыслитель объясняет, что упорство догматического верования всегда было и, кажется, уделом бедного, ограниченного человечества, и люди широкой, глубокой мысли, широкого кругозора всегда будут в нем исключением. Одни верования уступают место другим, меняются предметы фанатизма. В рассуждениях К.Победоносцева проходит идея, что умами современной ему интеллигенции |