Проверяемый текст
Маремшаова Ирина Исмаиловна. Эволюция этнического сознания карачаево-балкарского народа (Диссертация 2002)
[стр. 215]

Большой интерес в изучении поставленной проблемы имеют труды Б.Вышеславцева.
Популярность русского искусства и русской мысли он попытался объяснить в своем докладе «Русский национальный характер», зачитанный им в Риме в 1923 году, но изданный только в конце столетия.
Разгадку национального характера Вышеславцев видит в бессознательной сфере народной психологии через мудрость народного эпоса, в которой, по его словам, подсознательная душа народа высказывает
то, чего она втайне желает или чего боится».
Психоаналитическое толкование русских народных сказок идет у Вышеславцева в двух направлениях: в выявлении того, чего народ боится, и того, о чем мечтает.
В первом русле автор приходит к выводу, что русский народ боится бедности, еще более боится труда, но всего более боится «горя», которое привязывается к нему.
Однако мыслительная деятельность Вышеславцева не ограничивается анализом
устного народного творчества.
Он, как и многие представители русского зарубежья, пытался понять причины возникновения и столь широкого распространения большевизма в России, пытался нащупать его связь с национальным сознанием.
Не найдя ее, он приходит
к выводу об их географической, культурной и социальной несовместимости.
«Нет ничего более противного для русского человека, как законничество, декритизм, комиссариат и бюрократизм, составляющие сущности социализма, нет ничего более чуждого и неуместного на фоне русской природы, ее лесов, полей и деревень, как эти красные тряпки и звезды, и лозунги.
Для социализма нужна каменистая почва лондонских или парижских
предместий; в русском черноземье он не пускает ростков...
Русская поэзия, русская музыка,
ф русский язык отказываются вмещать марксизм».
История постсоветской России подтверждает слова философа, потому что народный характер необычайно устойчив, ему невозможно навязать нечто чуждое и неприемлемое даже силой.
За любыми колебаниями все же
214
[стр. 16]

нацию с ее особым бытием, самосознанием, инстинктом, и эта нация ведет самостоятельную жизнь, борется, отстаивая свое существование и самобытность".
Не отрицая исторический аспект национального духа, характера, сознания, Булгаков все же не ставит его выше религиозного.
Так, мировоззрение и уклад жизни русского народа он определяет христианской верой.
"Как бы ни был темен, непросвещен народ наш, но идеал его-Христос и его учение, а норма христианское подвижничество".
Национальная идея, как порождение этнического сознания "опирается не только на этнографические и исторические основания, но прежде всего, на религиозно-культурные, она основывается на религиозно-культурном мессианизме, в который с необходимостью отливается всякое сознательное национальное чувство".
Интересны и порой противоречивы выдвигаемые Булгаковым методологические принципы и исследования этноса.
Но, несмотря на его учения, он считает, что изучение метаморфозы национального самопознания все же возможно, для этого необходимо лишь приобщиться к продуктам народного творчества.
"В эпохи возбужденного, обостренного национального самосознания открываются глаза и язык, лирика, эпос, искусство, обычаи".
Особое место здесь принадлежит языку, в котором запечатлевается душа народа.
Он есть и "отражение и создание души народной".
Иной путь в попытках отыскать суть различий между народами избран И.М.
Буниным.
Он использует сравнительно-сапоставительный метод.
Сравнивая реальное поведение типичных представителей французской и американской буржуазии, он аппелирует к лежащим в его основе различным ценностям.
Автор пытается обнаружить исторические корни ценностных ориентаций французской буржуазии: воздействие ценностей дворянства, ремесленничества, антибуржуазные традиции литературы, ценности католицизма, протекционистская государственная политика.
В различных ситуациях может доминировать тот или иной фактор, но в общем плане следует придерживаться концепции системного воздействия.
Это означает, что можно утверждать о доминировании в определенных культурно-исторических ситуациях, допустим, экономики или религии, но нельзя вывести, скажем, протестанство из экономических интересов буржуазии, а капиталистическую экономику из "капиталистического духа".
И то, и другое имеет свою собственную предисторию, редуцируемую к воздействию других сторон человеческого бытия.
Большой интерес в изучении поставленной проблемы имеют труды
Б.Г.
Вышеславцева.
Популярность русского искусства и русской мысли он попытался объяснить в своем докладе "Русский национальный характер", зачитанный им в Риме в 1923 году, но изданный только в конце столетия.
Разгадку национального характера Вышеславцев видит в бессознательной сфере народной психологии через мудрость народного эпоса в которой, по его словам, "подсознательная душа народа высказывает
то, чего она втайне желает или чего боится".
Психоаналитическое толкование русских народных сказок идет у Вышеславцева в двух направлениях: в выявлении того, чего народ боится и того, о чем мечтает.
В первом русле автор приходит к выводу, что русский народ "боится бедности, еще более боится труда, но всего более боится "горя ", которое привязывается к нему".
Однако, мыслительная деятельность Вышеславцева не ограничивается анализом
усного народного творчества.
Он, как и многие представители русского зарубежья, пытался понять причины возникновения и столь широкого распространения большевизма в России, пытался нащупать его связь с национальным сознанием.
Не найдя ее, он приходит


[стр.,17]

к выводу о их географической, культурной и социальной несовместимости.
"Нет ничего более противного для русского человека, как законничество, де критизм, комиссариат и бюрократизм, составляющие сущности социализма, нет ничего более чуждого и неуместного на фоне русской природы, ее лесов, полей и деревень, как эти красные тряпки и звезды, и лозунги.
Для социализма нужна каменистая почва лондонских или парижских
предместей; в русском черноземье он не пускает ростков...
Русская поэзия, русская музыка,
русский язык отказываются вмещать марксизм".
История постсоветской России подтверждает слова философа, потому что народный характер необычайно устойчив, ему не возможно навязать нечто чуждое и неприемлемое даже силой.
За любыми колебаниями все же
можно отыскать "скрытые, но не всегда присутствующие потенции; так что из глубокого понимания характера можно прочитать всю его судьбу".
Все исторические приобретения и потери отражаются на психическом складе нации.
Судьба и характер русского народа также скрыты в его истории.
Об этом рассуждал и другой русский философ И.А.
Ильин.
Напряженный духовно-нравственный подвиг глубинного постижения смысла национальной принадлежности в жизни человека, вызванный у многих русских религиозных философов насильственной разлукой с родиной, привели к истинным вершинам человеческой мысли по вопросу межнационального общения, взаимопостижимости и самосознания.
Патриотизм и чувства родины, по Ильину, составляют фундамент народного духа.
Национальный характер имеет массу граней, свойств и проявлений, но если они не произрастают из чувства привязанности к родной земле, говорить о национальном духе невозможно.
Чувство родины это "творческий акт духовного самоопределения".
Именно в духовной культуре есть суть национального сознания и характера.
Осознанная этническая и национальная принадлежность пробуждает в человеке духовность, которая должна иметь форму национальной духовности.
Познать "душу народа" означает познать духовность его национального характера "...
тот, кто чует духовное и любит его, тот знает его сверхнациональную, общечеловеческую сущность.
Он знает, что великое русское велико для всех народов; и, что гениальное греческоегениально для всех веков; и, что героическое у сербов заслуживает преклонения со стороны всех национальностей; и то, что глубоко и мудро в культуре китайцев или индусов, глубоко и мудро перед лицом всего человечества.
Но именно поэтому настоящий патриот не способен ненавидеть и презирать другие народы, потому что он видит их духовную силу и их духовные достижения".
Национальное единение людей возникает из сходного "душевно-духовного уклада", который подразумевает сходную любовь к единому, сходную судьбу, единый язык, однородную веру, одинаковое созерцание.
Каждое действие, каждый жизненный акт (рождение, вступление в брак, смерть, манера трудиться и отдыхать, горевать, радоваться и т.д.) облачается народом в свои неповторимые формы, совокупность которых рождает национальную культуру.
"Творить свое и по-своему, но так, чтобы наше и по-нашему созданное было на самом деле верно и прекрасно, т.е.
предметно" вот в чем видит Ильин задачу любого народа, в то время, как задача ученых исследовать эту "предметность".
Для этого Ильин предлагает, во-первых, анализ центральных понятий избранной темы, вовторых, необходим отказ от этических и прочих оценок.
Однако в отличие, скажем от Вышеславцева, Ильин не считает этническое сознание и психологию устойчивым феноменом.
Под воздействием исторических событий, утверждает он, происходят серьезные метаморфозы в этническом сознании.
На примере родного ему народа он показывает как выдвигались в качестве доминирующих лишь те качества, которые способствовали выживанию нации.
"Из века в век наша забота была не о том, как лучше устроиться или как легче прожить, но лишь о том, чтобы вообще как

[Back]