модель общественно-экономической формации, в рамках которой духовная жизнь исторична по определению. Какие бы ни делались насчет ее относительной самостоятельности и взаимодействия базиса и надстройки оговорки, что в рамках базиса надстройка может играть активную роль, а закономерности первого «в конечном счете» прокладывают себе дорогу, надо дать себе отчет в том, что к идеологии и практике «остаточного принципа» мы пришли не случайно. Теоретическую причину этого В.Сагатовский видит в «неинтервальном» использовании марксовой абстракции: одно из описаний общества, одна из его моделей общество как общественно-экономическая формация было отождествлено с обществом в целом (86, C.78). Таким образом один из элементов жизни общества (как бы он ни был важен) стал репрезентировать всю целостность и с неизбежностью превратился в «отвлеченное начало» вместо того, чтобы показать, в каком отношении, в рамках какого интервала материальное производство и экономические отношения являются решающими в развитии общества, мы поставили их во главу угла абсолютно, а это не могло не привести к утрате софийности в понимании и осуществлении материальнопреобразовательной деятельности, о чем в свое время предупреждали Вл.Соловьев и С.Булгаков. Мудрость целого была заменена утилитарным расчетом, перешедшим затем и в «инженерию человеческих душ». Сложившиеся у нас стандарты «диалектико-материалистического понимания истории» нуждаются в радикальном переосмыслении. Сегодня наше общество устало от тоталитаризма, и маятник резко качнулся в обратную сторону: личность и ее свобода превыше всего. Самая характерная черта русской культуры стремление к всеохватному синтезу, к всеединству. Однако при определенном эмоциональном настрое это стремление может приводить к соединению, казалось бы, несоединимого. Например, к перекидыванию мостика от благороднейших идей всеединст88 |
163 рамках которой духовная жизнь исторична по определению. Какие бы ни делались насчет ее относительной самостоятельности и взаимодействия базиса и надстройки оговорки, что в рамках базиса надстройка может играть активную роль, а закономерности первого "в конечном счете" прокладывают себе дорогу, надо дать себе отчет в том, что к идеологии и практике "остаточного принципа" мы пришли не случайно. Теоретическую причину этого В.Сагатовский видит в "неинтервальном" использовании марксовЪй абстрации: одно из описаний общества, одна из его моделей общество как общественноэкономическая формация было отождествлено с обществом в целом. Таким образом один из элементов жизни общества (кай бы он ни был важен) стал репрезентировать всю целостность и с неизбежностью превратился в "отвлеченное начало" вместо того, чтобы показать, в каком отношении, в рамках какого интервала материальное производство и экономические отношения являются решающими в развитии общества, мы поставили их во главу угла абсолютно. А это не могло не привести к утрате софийности в понимании и осуществлении материально-преобразовательной деятельности, о чем в свое., время предупреждали Вл.Соловьев и С.Булгаков. Мудрость целого была заменена утилитарным расчетом, перешедшим затем и в "инженерию человеческих душ". Сложившиеся у нас стандарты "диалектико-материалистического понимания истории" нуждаются в радикальном переосмыслении. Но в рамках рассмотрения наших философско-педагогических проблем сосредоточимся на втором из поставленных вопросов: что такое духовность (в рамках светского и религиозного подходов)? Не претендуя на определение понятия "духовность", постараемся выявить то его содержание, которое оказалось наиболее актуальI. Сагатовский В. Продолжить прерванный путь //Вестник высшей школы.-I99I.-№ 5,6.-С.78. 166 придется ответить утвердительно, хотя акцент, конечно, стоит сделать на первом, а не на втором вопросе, ведь не ошибается тот, кто не ищет, и пусть в наших душах благодарность за золотые зерна найденных мыслителей истин не заслонит их ошибки. Обратимся к анализу "перекосов" в рамках того направления русской философии, которое получило наименование идеалистического и религиозного. Самая характерная черта русской культуры стремление к всеохватному синтезу, к всеединству. Однако при определенном эмоциональном настрое это стремление может приводить к соединению, казалось бы, несоединимого. Например,-к переквдыванию мостика от благороднейших идей всеединства к соборности посредством ссылок на русский национальный характер к оправданию тоталитаризма. Это можно показать на примере взглядов таких мыслителей, как Н.Бердяев и Л.Карсавин. Бердяевское учение о свободе, об отношении между человеком и Богом (миром) строится на идее синтеза. Но синтез этот единство экзистенции и трансценденции постоянно разрывается логическими и эмоциональными перехлестами типичного для мыслителя построения фразы: "а не". Если что-то утверлщается, то нечто другое с такой же силой должно отрицаться. В "Философии свободы" свобода понимается как открытость Богу, т.е., казалось бы, ни в коем случае не как произвол индивидуального начала. Но эта открытость не просто послушание воле Бога: Бог предоставил человеку возможность свободно творить, дал ему "страшную свободу" выбора. Стало быть, свобода является и творчеством, и открытостью высшему началу, т.е. экзистенцией, свободно идущей на встречу трансценденции. Но дальше акцент смещается на творчество, а не на послушание. Открытость же без послушания (без, как позднее скажет Хайдеггер, "почтительности к бытию") >сть открытость риску, в том числе и риску произвола. Жизнь действительно |