|
паритетные и полифонические отношения между личностью и обществом, а не стремление к абсолютному приоритету со стороны одного из них, где неповторимость индивидуальности и целостность универсума образуют становящуюся гармонию, а не борьбу, смиряемую утилитарным расчетом. Подлинная свобода, не ведущая к сартровским парадоксам, это # свобода, созидающая не только во имя самоутверждения и считающаяся с иным по отношению к субъекту не просто из соображений выгоды, но основанная на любви к сущему. Идея эта как спасительный вестник носится в воздухе эпохи: как «благоговение перед жизнью» А.Швейцера, «Почтительность к бытию» М.Хайдеггера, «родственное понимание» М.Пришвина. Но наиболее полное воплощение получила она в русской философско-педагогической мысли. Как чужда она современным прагматикам, так необходима для созревания духовных основ, выживания человечества и возрождения страны. Таким образом, непредвзятое понимание духа русской философской мыслью дает основной урок: не надо смешивать чувства сопричастности и любви, допущение более высоких святынь, чем свобода самореализации и самоутверждения, с рабством, а органическую целостность с тоталитарностью. Лишь единство свободы и сопричастности составляет настоящую духовность, и она а не сами по себе экономические и политические мероприятия глубинная основа такого развития, которое сможет гарантировать и выживание человечества, и разумные реформы в области воспитания и образования. Другой урок: надо четко понимать различие поведения на «божественно» и «тварном» уровнях бытия (на первом все самоценно, на втором относительно, функционально). Пренебрежение вторым уровнем сделало рассмотренное направление отечественной мысли практически бессильным и привело некоторых ее представителей к непростительным иллюзиям. Поэтому на уровне функциональных отношений (в терми97 |
176 два направления: религиозное и естественнонаучное. А у В.Вернадского идея становящегося всеединства принимает форму ноосферы. По поводу сказанного можно бы сделать два возражения: естественнонаучное направление это всего лишь технология осуществления религиозной установки; понятие ноосферы не имеет однозначной трактовки и часто истолковывается в идеалистическом духе. Первое возражение справедливо, если иметь в виду самого Н.Федорова. Однако вполне возможно сохранить религиозное чувство^святости, самоценности универсума и всего сущего и без идеалистической антологии (допущения вечного Абсолюта, творящего мир), а под ноосферой понимать не духовную оболочку, но диалогичное, со-творческое единство человека, человечества и Вселенной, где имеют место ко-эволюция природы и человека, а не покорение последним первой, паритетные и полифонические отношения мевду личностью и обществом, а не стремление к абсолютному приоритету со стороны одного из них, где неповторимость индивидуальности и целостность универсума образуют становящуюся гармонию, а не борьбу, смиряемую утилитарным расчетом. Подлинная свобода, не ведущая к сартровским парадоксам, это свобода, созидающая не только во имя самоутверлщения и считающаяся с иным по отношению к субъекту не просто из соображений выгоды, но основанная на любви к сущему. Идея эта как спасительный вестник носится в воздухе эпохи: как "благоговение перед жизнью" А.Швейцера, "'Почтительность к бытию" М.Хайдеггера, "родственное понимание" М.Пришвина. Но наиболее полное воплощение получила она в русской философско-педагогической мысли. Как чувда она современным прагматикам, так необходима для созревания духовных основ, выживания человечества и возрождения страны. Таким образом, непредвзятое понимание духа русской философской мыслью дает основной урок: не надо смешивать чувства сопри 177 частности и любви, допущение более высоких святынь, чем свобода самореализации и самоутнерадения, с рабством, а органическую целостность с тоталитарностью. Лишь единство свободы и сопричастности составляет настоящую духовность, и она а не сами по себе экономические и политические мероприятия глубинная основа такого развития, которое сможет гарантировать и выживание человечества, и разумные реформы в области воспитания и образования. Другой урок: надо четко понимать различие поведения на "божественно" и "тварном" уровнях бытия (на первом все самоценно, на втором — относительно, функционально). Пренебрежение вторым уровнем сделало рассмотренное направление отечественной мысли практически бессильным и привело некоторых ее представителей к непростительным иллюзиям. Поэтому на уровне функциональных отношений (в терминах социологии на ролевом уровне) требуется понять и обеспечить эффективные механизмы экономического и правового поведения социальных групп и личностей. Без этого призывы к любви и совести останутся утопическими. Но это не знахшт, что уровень духовности лишь религиозноидеалистический. Признание святости и самооценки сущего, его субстанциальности, несводимости к системе отношений не является жестко связанным с признанием Бога-творца, а тем более с той или иной определенной религией. Функциональный уровень без субстанциального это технология без аксиологии, цивилизация без культуры (если различать последние явления в духе Н.Бердяева и О.Шпенглера) . Формирование духовности не имеет Ъеханизма", не может осуществляться методами "инженерии человеческих душ", ибо духовность особая реальность, не поддающаяся рассчету, не выражающаяся в показателях атмосферы, неуловимая и тем не менее все определяющая. Русская философско-педагогическая мысль учит почитать |