|
«коррупционные действия», связываемые с правонарушениями и регулируемые сферой административной ответственности. И поскольку в реальной жизни «очень тонкая грань отделяет непреступные коррупционные правонарушения от преступлений» [31, с. 23], различия между этими сферами становятся в значительной степени условными. Именно поэтому ряд исследователей, как российских, так и зарубежных, настаивают на необходимости адекватного содержательного определения коррупции. Тем не менее, и мы уже упоминали об этом, в ряде случаев разговор о ней обходится без определения. Причём чаще всего это происходит как раз тогда, когда о противодействии или сдерживании коррупции говорят люди, занимающиеся реальной политической практикой —чиновники, партийные лидеры, предприниматели. В этом случае возникает вопрос, а на каком основании можно быть уверенным, что под коррупцией участники дискурса понимают одно и то же? Вполне вероятно, есть такие явления, в коррупционности которых уверены все например, взяточничество. Но ведь совершенно очевидно также и то, что коррупция не сводится только к взяточничеству, а предполагает гораздо более широкий круг явлений. Так, согласно зарубежным исследованиям, а также тем определениям, которые поддержаны экспертами Совета Европы, коррупцией следует считать не только взяточничество и подкуп, но и «любое другое поведение лица, наделённого ответственностью в общественном и частном секторе и нарушающего свои обязанности. Причём это поведение направлено на получение любых (курсив наш И. М.) неправомерных преимуществ для себя или для другого лица» [111, с. 34]. Попробуем кратко обозначить эти виды коррупционного взаимодействия. Это, прежде всего, традиционно негативно оцениваемые лоббизм, непотизм, протекция. Под лоббизмом понимается воздействие частного |
го участка и работать с более узкими и потому более операциональными оп1(Y) ределениями . В случае же если такие «осколочные», (узкие или частичные) определения выдаются за общие, весьма затруднительно провести чёткие границы между коррупционным и некоррупционным поведением. Эти границы зависят от решения других проблем, скрытых в определениях, например, что именно следует считать взяткой, как при заведомо неполном контракте определить границу, за которой начинается использование власти с личной целью и т.д. И таких проблем становится тем больше, чем более глубоко мы погружаемся в тему. Собственно, эти трудности мы уже упоминали, когда речь шла об особенностях трактовки неформальных практик у правоведов. Представители юридической науки часто сталкиваются с необходимостью чёткого разграничения коррупционных и некоррупционных деяний и подчёркивают сложность этой ситуации. Именно поэтому ряд исследователей, как российских, так и зарубежных, настаивают на необходимости адекватного содержательного определения коррупции. Тем не менее, и мы уже упоминали об этом, в ряде случаев, разговор о ней обходится без определения. Причём чаще всего это происходит как раз тогда, когда о противодействии или сдерживании коррупции говорят люди, занимающиеся реальной политической практикой —чиновники, партийные лидеры, предприниматели. В этом случае возникает вопрос: на каком основании можно быть уверенным, что под коррупцией дискуссанты понимают одно и то же. Вполне вероятно, есть такие явления, в коррупционности которых уверены все, например, взяточничество. Но ведь совершенно очевидно также и то, что коррупция не сводится только к взяточничеству, а предполагает гораздо более широкий круг явлений. Так, согласно зарубежным исследованиям, а также тем определениям, которые поддержаны экспер-102 102 Для чего следует обращать внимание на типологию коррупции. Об этом см., например, Латов Ю. В., Ковалёв С.Н. Теневая экономика: учебное пособие для вузов / Под ред. В. Я. Кикотя и Г. М. Казиахмедова. М.: Норма, 2006, С. 59 60. 94 тами Совета Европы , коррупцией следует считать не только взяточничество и подкуп, но и «любое другое поведение лица, наделённого ответственностью в общественном и частном секторе и нарушающего свои обязанности. Причём это поведение направлено на получение любых (курсив —Э.Л.) неправомерных преимуществ для себя или для другого лица»103104. Здесь даже вкратце нет возможности остановится на тех явлениях, которые создают такие преимущества. Это не только традиционно негативно оцениваемые лоббизм, непотизм, протекция, но и более сдержанные в этическом отношении блат, реципрокность, обмен дарами. И если коррупционная сущность взяточничества и подкупа очевидна для всех и каждого, то в отношении некоторых перечисленных явлений она, по меньшей мере, продолжает оставаться остро дискуссионной проблемой. А это значит, что в большинстве случаев в дискуссиях о коррупции явно или неявно для самих участников сужается предмет разговора и обсуждается не столько коррупция, сколько лишь некоторые частные случаи, особо заметные проявления, которые принято относить к коррупции. Из этого, в свою очередь следует, что такие обсуждения не выходят за пределы внешнего, видимого, проверхностного, не проникают в сущность проблемы и в результате не достигают цели. Любопытным образом, эта исследовательская трудность отражается и в представлениях о коррупции обычных граждан. Анализируя данные социологических опросов, мы выявили, что отношение населения к коррупции колеблется между 2-мя оценками: от полного одобрения до полного неприятия. Так, повсеместно распространённые практики благодарностей, обмен дарами и услугами в сфере распределения официальных благ, продвижения по службе родственников и друзей обычно не относят к сфере правонарушений: эти 103 Епифанова Н. Исследование коррупции на основе методов экономической теории // Вопросы экономики. — 2007. — №1. _ с. 33-44. 104 Там же, С. 34. 95 |