|
который будет выполнять всё, что ни попросят». (Женщина, старший преподаватель, 52 г.). Эти примеры показывают, что отмеченные социологами осуждение и неприятие коррупции со стороны в среднем 70 % респондентов носит весьма своеобразный характер. Его выражают потому, что так понимаемая коррупция есть следствие негативных процессов развития государства и бюрократии, но не имеет и не может иметь отношения к самим респондентам лично. Разумеется, такая коррупция достойна только осуждения, ведь она порождена несовершенством государства и законов, лицемерием чиновников, оторванностью власти от народа —чем угодно и кем угодно, только не нами, не обычными, простыми людьми. Потому что, даже если мы в простои повседневной жизни и совершаем не очень достойные поступки, мы не считаем, что они имеют отношение к коррупции. Ну, в крайнем случае, если и имеют, то их можно понять и оправдать. Так складывается второй стереотип восприятия коррупции. Стереотип 2. Терпимость к коррупции. Он проявляется в том, что россияне оправдывают и поддерживают коррупцию в виде «лёгких» служебных нарушений, допуская дружеское участие в решении служебных проблем, блат, благодарности, протекционизм и пр. Из приведённых выше фрагментов интервью, а также выводов социологических опросов видно, что в массовом сознании эти практики не воспринимаются как коррупционные. Так, расспрашивая работников вузов о том, как они относятся к распространенному явлению выставления оценок знакомым студентам по просьбе коллег, мы не получили практически ни одной негативной оценки этого явления, и уж конечно, никто из наших респондентов не посчитал, что это имеет хоть какое-то отношение к коррупции. При этом |
«Коррупция это встроенная система, которая связывает определённые, допустим, высший и средний уровни, а то, что у нас, я не могу назвать коррупцией... Вот, допустим, я считаю, что в распределении ресурсов, допустим, природных, тех же лицензий, там может быть коррупция. Вот, допустим, в Москве коррупция существует, потому что там есть очень тесная взаимосвязь между различными ведомствами. Л вот у нас в вузе как таковой, коррупции нет» (Жен., доцент, 48 лет). «Коррупция —это подкуп, т.е. подкуп для того, чтобы, ну, например, в правительстве провести необходимое решение, чтобы дать возможность принять закон, вот это уже подкуп. Коррупция, вернее. Коррумпированный чиновник —это тот, который ручной и который будет выполнять всё, что ни попросят» (Жен.,старший преподаватель, 52 г.). Эти примеры показывают, что отмеченные социологами осуждение и неприятие коррупции со стороны в среднем 70-ти процентов респондентов носит весьма своеобразный характер. Его выражают потому, что так понимаемая коррупция есть следствие негативных процессов развития государства и бюрократии, но не имеет и не может иметь отношения к самим респондентам лично. Разумеется, такая коррупция достойна только осуждения, ведь она порождена несовершенством государства и законов, лицемерием чиновников, оторванностью власти от народа —чем угодно и кем угодно, только не нами, не обычными, простыми людьми. Потому что, даже если мы в простой повседневной жизни и совершаем не очень достойные поступки, мы не считаем, что они имеют отношение к коррупции. Ну, в крайнем случае, если и имеют, то их можно понять и оправдать. Так складывается второй стереотип восприятия коррупции. Стереотип 2 —терпимость к коррупции. Он проявляется в том, что россияне оправдывают и поддерживают коррупцию в виде «лёгких» служебных нарушений, допуская дружеское участие в решении служебных проблем, блат, благодарности, протекционизм и пр. Из приведённых выше фрагмен98 тов интервью, а также выводов социологических опросов видно, что в массовом сознании эти практики не воспринимаются как коррупционные. Так, расспрашивая работников вузов о том, как они относятся к рас-Щ ** пространённой практике выставления оценок знакомым студентам по просьбе коллег, мы не получили практически ни одной негативной оценки этого наших респондентов не посчитал имеет хоть какое-то отношение к коррупции. При этом все 52 респондента, принимающие участие в интервью 2008 —2009 г., сталкиваются с этим явлеМногие обращались Ы или льготы для «своих» студентов, абсолютно всем приходилось откликаться на просьбы коллег, и никто не ответил отказом. Более подробно эта ситуация будет описана в других параграфах, а для данного сюжета важнымN # является тот факт, что осуждение и неприятие коррупции на уровне государства и власти, которое показывают те же самые респонденты, мирно сосуществует с оправданием и пониманием её на уровне собственных повседневных контактов. Напротив, решение служебных проблем через использование личных отношений настолько прочно вошло в жизнь россиян, что сами полезные связи и наличие влиятельных знакомых заняли своё прочное место в иерархии ценностей. Ещё в 1997 г. группа исследователей под руководством А. Г. Эфендиева, изучая мотивационно-ценностные установки московских студен-* *. тов109, обнаружила, что 57,6% студентов основным фактором, определяющим жизненный успех, считают наличие полезных связей и содействия влиятельных лиц. Из этого можно сделать вывод о том, что связи и полезные контакты не только не ассоциируются с коррупцией, но, напротив, возводятся в ранг особых ценностных установок. 109 Эфендиев А. Г., Дудина О.М. Московское студенчество в период реформирования российского общества // Социологические исследования. — 1997. —№9. — С. 52. 99 * * н |