все 25 респондентов, принимающие участие в интервью, сталкиваются с этим явлением постоянно. Многие сами обращались с просьбами по поводу оценки или льготы для «своих» студентов, и абсолютно всем приходилось откликаться на просьбы коллег, и никто не ответил отказом. Более подробно эта ситуация изучалась нами в других работах, а для данного сюжета важным является тот факт, что осуждение и неприятие коррупции на уровне государства и власти, которое показывают те же самые респонденты, мирно сосуществует с оправданием и пониманием её на уровне собственных повседневных контактов. Напротив, решение служебных проблем через использование личных отношений настолько прочно вошло в жизнь россиян, что сами полезные связи и наличие влиятельных знакомых заняли своё прочное место в иерархии ценностей. Ещё в 1997 г. группа исследователей под руководством А. Г. Эфендиева, изучая мотивационно-ценностные установки московских студентов и молодых специалистов, [44, с. 52] обнаружила, что 57,6% студентов основным фактором, определяющим жизненный успех, считают наличие полезных связей и содействия влиятельных лиц. Из этого можно сделать вывод о том, что связи и полезные контакты не только не ассоциируются с коррупцией, но, напротив, возводятся в ранг особых ценностных установок. Терпимое отношение населения к «неденежным» видам коррупции подтверждают и эмпирические исследования. Население понимает под коррупцией, прежде всего, нелегальные денежные операции (например, взяточничество, мошенничество, казнокрадство) с участием представителей органов власти, и, в меньшей мере, операции, которые не включают деньги (такие, например, как блат, протекционизм, кумовство, подношения, подарки, превышение полномочий, злоупотребление собственностью) [43, с. 5,40]. общественной |
тов интервью, а также выводов социологических опросов видно, что в массовом сознании эти практики не воспринимаются как коррупционные. Так, расспрашивая работников вузов о том, как они относятся к рас-Щ ** пространённой практике выставления оценок знакомым студентам по просьбе коллег, мы не получили практически ни одной негативной оценки этого наших респондентов не посчитал имеет хоть какое-то отношение к коррупции. При этом все 52 респондента, принимающие участие в интервью 2008 —2009 г., сталкиваются с этим явлеМногие обращались Ы или льготы для «своих» студентов, абсолютно всем приходилось откликаться на просьбы коллег, и никто не ответил отказом. Более подробно эта ситуация будет описана в других параграфах, а для данного сюжета важнымN # является тот факт, что осуждение и неприятие коррупции на уровне государства и власти, которое показывают те же самые респонденты, мирно сосуществует с оправданием и пониманием её на уровне собственных повседневных контактов. Напротив, решение служебных проблем через использование личных отношений настолько прочно вошло в жизнь россиян, что сами полезные связи и наличие влиятельных знакомых заняли своё прочное место в иерархии ценностей. Ещё в 1997 г. группа исследователей под руководством А. Г. Эфендиева, изучая мотивационно-ценностные установки московских студен-* *. тов109, обнаружила, что 57,6% студентов основным фактором, определяющим жизненный успех, считают наличие полезных связей и содействия влиятельных лиц. Из этого можно сделать вывод о том, что связи и полезные контакты не только не ассоциируются с коррупцией, но, напротив, возводятся в ранг особых ценностных установок. 109 Эфендиев А. Г., Дудина О.М. Московское студенчество в период реформирования российского общества // Социологические исследования. — 1997. —№9. — С. 52. 99 * * н Терпимое отношение населения к «неденежным» видам коррупции подтверждают и эмпирические исследования. «Население понимает под коррупцией, прежде всего, нелегальные денежные операции (например, взяточничество, мошенничество, казнокрадство) с участием представителей органов власти, и, в меньшей мере, операции, которые не включают деньги (та* • кие, например, как блат, протекционизм, кумовство, подношения, подарки, превышение полномочий, злоупотребление общественной собственностью)»110. Социальные исследователи в большинстве своём не согласились бы с такой установкой населения, несмотря на то, что -в юридических и в экономических науках не прекращаются дискуссии о той условной границе, которая бы позволяла отличить коррупцию от не-коррупции. Об этой трудности в исследовании коррупции мы уже упоминали. Так, с точки зрения правоведов, такой границей должен быть материальный эквивалент, зависящий от МРОТ, превышение которого превращало бы деяние в преступление. Социологи и экономисты определяют критерии более гибко, предлагая учитывать не только размер суммы, но краткои долгосрочные перспективы сделки, и характер связей, по которым она осуществляется (сильные/слабые) и другие факторы. В таких отношениях, вероятно, коррупционную составляющую* можно было бы представить в виде шкалы, фиксирующей степень проявления коррупционности в том или ином виде взаимодействий, что мы и попытаемся предпринять для выработки рабочего определения коррупции применительно к вузу. Тем не менее, абсолютное большинство исследователей * склонны относить к коррупции весь комплекс обозначенных злоупотреблений и считать их разновидностями её проявления. 110 Общественное мнение о коррупции в Хабаровском крае: результаты социологического исследования г. Хабаровск* сентябрь 2005. (Дальневосточный консалтинговый центр •совместно с Management Systems International, 2005. [Электронный ресурс]. // Режим доступа: \v\vw.rap-anticorruption.ru. С. 5, С. 40. 100 г |