|
127 отход от системы централизованного планирования к рыночной экономике. Точно такой же процесс происходил и происходит ныне в России. Однако в условиях радикальных структурных изменений в трудовых отношениях, связанных с проблемами «качества'.жизни» и «постиндустриализма», стала размываться сама основа макроэкономических компромиссов. По мнению теоретика неокорпоративизма Ф. Шмиттера, переговоры, направленные на введение стандартных общенациональных макроэкономических параметров постепенно утрачивает свое значение, а иногда даже оказываются контр продуктивными, прежде всего в тех случаях, когда требуется выработать политику, которая была бы в силах увеличить производительность и повысить конкурентоспособность на мировых рынках конкретных секторов экономики, особых отраслей производства и даже отдельных предприятий. К началу 90-х гг. механизмы согласования интересов действовали почти исключительно в рамках «малых экономик», там, где трипартистские договоренности традиционно рассматривались и политической элитой, и общественным мнением как эффективный инструмент поддержания социальной стабильности, например, в Австрии — обществе, ориентированном на согласительную модель социально-политического развития. Однако в большинстве стран, активно использовавших механизмы институционализированного социального диалога, в первую очередь в Швеции, начался последовательный демонтаж трипартистских структур. Противники трипаргистской модели уже давно обращали внимание на то, что она узаконивает привилегии сторон-участников переговоров в ущерб остальным интересам, ограничивает прерогативы представительной власти, которая одна наделена полномочиями принимать обязательные для общества решения, и не создает выборных, а следовательно, подконтрольных обществу в каком бы то ни было виде механизмов. В этой связи в Швеции институты социального партнерства были ликвидированы на национальном уровне. Это событие лежало в русле тенденции к дерегулированию трудовых отношений, развивавшейся в условиях укрепления у власти в 80-е гг. в |
профсоюзов, и государства как посредника в деле согласования их интересов. Однако в условиях радикальных структурных изменений в трудовых отношениях, связанных с проблемами “качества жизни” и “постиндустриализма”, стала размываться сама основа макроэкономических компромиссов. По мнению теоретика неокорпоративизма Ф. Шмиттера, переговоры, направленные на введение стандартных общенациональных макроэкономических параметров постепенно утрачивает свое значение, а иногда даже оказываются контр продуктивными, прежде всего в тех случаях, когда требуется выработать политику, которая была бы в силах увеличить производительность и повысить конкурентоспособность на мировых рынках конкретных секторов экономики, особых отраслей производства и даже отдельных предприятий. К началу 90-х гг. механизмы согласования интересов действовали почти исключительно в рамках “малых экономик”, там, где трипартистские договоренности традиционно рассматривались и политической элитой, и общественным мнением как эффективный инструмент поддержания социальной стабильности, например, в Австрии — обществе, ориентированном на согласительную модель социальнополитического развития. Однако в большинстве стран, активно использовавших механизмы институционализированного социального диалога, в первую очередь в Швеции, начался последовательный демонтаж 44 трипартистских структур. Противники трипартистской модели уже давно обращали внимание на то, что она узаконивает привилегии сторонучастников переговоров в ущерб остальным интересам, ограничивает прерогативы представительной власти, которая одна наделена полномочиями принимать обязательные для общества решения, и не создает выборных, а следовательно, подконтрольных обществу в каком бы то ни было виде механизмов. В Швеции, где трипартистские договоренности являлись одной из основ общественно-политического устройства, в результате борьбы институты СП были ликвидированы на национальном уровне. Это событие лежало в русле тенденции к дерегулированию трудовых отношений, развивавшейся в условиях укрепления у власти в 80-е гг. в Западной Европе неоконсервативных политических сил, которые ориентировались на опускание социальной политики на уровень “малых общин” — территорий и производственных единиц. Поиск договоренностей спустился поэтому с общенационального уровня на уровень предприятия и отрасли, с макроуровня на микроуровень. Механизмы социального партнерства активно использовались и в странах с переходной экономикой Центральной и Восточной Европы. В отличие от России, создание трехсторонних институтов было результатом не решений власти, а итогом соглашения сторон о создании соответствующих органов с целью поддержания социального мира в обществе. 45 |