описывались полномочия конгресса США, а не статьей 4, специально посвященной федеративным отношениям. Вместе с тем, никому не придет сейчас в голову обвинять США в отсутствии демократии или развитого федерализма. Более того, наличие подобных положений в американской Конституции не мешает штатам активно развивать свои внешнеэкономические и гуманитарныесвязис иностранными государствами. Очевидно, что государства с устойчивой демократией находят пути решения проблем, связанных с недостатками конституционного права или устареванием его отдельных положений. Одним из наиболее распространенных способов адаптации этого права к современным условиям -это принятие федерального законодательства, развивающего и уточняющего те или иные конституционные положения. В техжеСША Верховный Суд неразбыл вынужден рассматривать дела, связанные с уточнением компетенции федеральных властей и штатов в международнойсфере.Скажем, в 1968г.Верховный Суд США принялрешение по делу «Шернинг против Миллера» о том, что все законодательные акты штатов, препятствовавшие осуществлению внешней политики США, должны бытъотменеиы.42 Для России подобный путь тоже приемлем и естественен, однако, ряд обстоятельств осложнилрешениепроблемы. Во-первых, многие региональные элиты избрали внешнеполитические вопросы как одну изсферсоперничества с Москвой и давленияна неедлятого, чтобы выторговать себе дополнительные привилегии. Так, руководство Калининградской области в первой половине 1990-х гг. аюивно использовало методы давления для открытия в регионе специальной экономической зоны. Подобный конфронтационный подход не способствовал скорейшему достижениюразумногокомпромиссамежду центроми субъектами РФ. Во-вторых, для многих регионов (причем, не только пограничных) активизация международного сотрудничества была средством самоидентификации и самоутверждения как субъектов федерации. Специалисты 107 |
102 Федерализм в России облагать пошлинами импорт или экспорт», «ни один из штатов не должен без согласия конгресса вводить пошлины на водоизмещение судов, содержать войска или военные корабли в мирное время, заключать договоры или соглашения с другим штатом или с иностранной державой или вступать в войну, если только он не подвергся вторжению или ему не грозит непосредственная и не терпящая отлагательства опасность».41 Примечательно, что регламентация отношений между федеральной властью и штатами в области внешней политики осуществлялась статьей 1, где описывались полномочия конгресса США, а не статьей 4, специально посвященной федеративным отношениям. Вместе с тем, никому не придет сейчас в голову обвинять США в отсутствии демократии или развитого федерализма. Более того, наличие подобных положений в американской Конституции не мешает штатам активно развивать свои внешнеэкономические и гуманитарные связи с иностранными государствами. Очевидно, что государства с устойчивой демократией находят пути решения проблем, связанных с недостатками конституционного права или устареванием его отдельных положений. Одним из наиболее распространенных способов адаптации этого права к современным условиям это принятие федерального законодательства, развивающего и уточняющего те или иные конституционные положения. В тех же США Верховный Суд не раз был вынужден рассматривать дела, связанные с уточнением компетенций федеральных властей и штатов в международной сфере. Скажем, в 1968 г. Верховный Суд США принял решение по делу «Шернинг против Миллера» о том, что все законодательные акты штатов, препятствовавшие осуществлению внешней политики США, должны быть отменены.42 Для России подобный путь тоже приемлем и естественен, однако, ряд обстоятельств осложнил решение проблемы. Во-первых, многие региональные элиты избрали внешнеполитические вопросы как одну из сфер соперничества с Москвой и давления на нее для того, чтобы выторговать себе дополнительные привилегии. Так, руководство Калининградской области в первой половине 1990-х гг. активно использовало методы давления для открытия в регионе специальной экономической зоны. Губернаторы ряда дальневосточных краев и областей конфликтовали с Москвой из-за передачи некоторых территорий Китаю по условиям советско-китайского договора 1991 г. Подоб41 ТНе СотШиИоп о / 1ке ЦпНеА 8(а(ея о/А т епса.// Ьош Т., ОгпяЪегд В. Атепсап Сохегптеп1: РгееАот ап<1 Ронег. Меж Уогк/ЬопАоп: Ж.Ж МоПоп & Сотрапу, 1990, р. А18. 42 Макарыгчев А.С., Макарыгчева М.Г. Международная деятельность российских регионов: причиныг, возможности, препятствия.//Сравнительныш регионализм: Россия, СНГ, Запад. Нижний Новгород: Нижегородский университет, 1997, с. 160. Федерализм в России 103 ный конфронтационный подход не способствовал скорейшему достижению разумного компромисса между центром и субъектами РФ. Во-вторых, для многих регионов (причем, не только пограничных) активизация международного сотрудничества была средством самоидентификации и самоутверждения как субъектов федерации. Специалисты отмечают, что осознание себя автономным политическим актором, наряду с комплексом иных факторов, невозможно вне практики разветвленных внешних связей.43 Последние способствуют формированию адекватной самооценки, дают опыт политического позиционирования, повышают статус региона как в глазах его жителей, так и федеральных властей. В то же время подобные процессы таят и немалый конфликтный потенциал, ибо самоутверждаться можно до бесконечности, но на определенном этапе это неизбежно приводит к противоречиям с центром. В-третьих, Конституция РФ 1993 г. была принята не в безвоздушном пространстве. Почти за два года независимого существования России регионы успели принять свои конституции и законы, регулирующие их международную деятельность. Эти документы по-разному определяли общий статус регионов и их полномочия во внешнеполитической сфере. Так, Татарстан и Башкортостан объявили себя конституционно не только государствами, но и суверенными государствами. В соответствии с нормами международного права, суверенитет предполагает международную правосубъектность. В свою очередь, последняя включает в себя правоспособность (способность иметь права и обязанности), дееспособность (способность самостоятельно осуществлять эти права и обязанности) и деликтоспособность (способность нести ответственность за свои действия и поведение). В ст. 61 Конституции Республики Татарстан (РТ) 1992 г. особо подчеркивается международная правосубъектность республики: «Республика Татарстан суверенное государство, субъект международного права, ассоциированное с Российской Федерацией Россией на основе Договора о взаимном делегировании полномочий и предметов ведения». Более того, как говорится в ст. 62 Конституции РТ, «Республика Татарстан вступает в отношения с другими государствами, заключает международные договоры, обменивается дипломатическими, консульскими, торговыми и иными представителями, участвует в деятельности международных организаций, руководствуясь принципами международного права».44 В Конституции Башкортостана также подчеркивается международ43 Борисов С.В. Внешнеполитическая деятельность российских регионов как атрибут их политической самоидентификации.//Что хотят регионыы России? Под ред. А. Малашенко. М.: Гендальф, 1999, с. 13-14. 44 Конституция Республики Татарстан. Казань, 1997, с. 3-55. |