|
64 Становление и наличие многообразных коммуникативных кодов, обеспечивающих смысловую селективность в специализированных областях политических практик, несомненно, повышает уровень легитимации простран-I ства политической коммуникации. Вместе с тем данный процесс переводит когнитивный конфликт на качественно новый уровень, обозначая необходи-t мость разрешения ситуации через оформление специфического «генерализированного кода» власти и соответствующих коммуникации и институтов. * По мнению Н. Лумана, существование указанного кода, взаимосвязанных с ним более частных обусловили истоки и результаты цивилизационной динамики '. От «качества» символического производства и способов его конвертации в пространство политической коммуникации зависит способность публичной власти эффективно выступать в роли средства всеобщей связи в процессе целедостижения. Коммуникативный потенциал наиболее отчетливо проявляется при наличии эффективной политической легитимации. Обнаружение ее базовых когнитивных структур, исследование эволюции их семантического содержания в сопряжении с политическими практиками и морфологией политики позволяет выявить специфику легитимационного процесса и политической культуры того или иного общества. Исследование процессов конструирования политической реальности предполагает изучение субъективных схем восприятия и оценивания когнитивных и развивающихся структур пространства политической коммуникации. Индивидуальная или групповая политическая позиция определяется не только институциональной или ролевой принадлежностью, но и когнитивнооценочными кодами (схемами классификаций), необходимыми для понимания смысла политических действий. Политическая идентичность проявляется как когнитивная структура представлений о себе политических агентов, причем такие представления хотя и связаны с позйциями поля политики, не есть их идеальные «слепки». Посредством указанных схем «агенты классифицируют сами себя и позволяют квалифицировать», они выступают своего рода 105 Луман Н. Власть. М., 2001. С. 34-36, 42,48-62. |
83 культурная легитимация любого социального пространства (экономического, религиозного, информационного) в сложноорганизованном обществе при всей своей относительной автономии окажется неустойчивой. И, наоборот, от «качества» символического производства и способов его конвертации в социальное пространство зависит способность публичной власти эффективно выступать в роли средства всеобщей связи в процессе целедостижения, В этом смысле устойчивая легитимации (как и власть) в сложно дифференцированном обществе по своей природе политический феномен. Коммуникативный потенциал наиболее отчетливо проявляется при наличии эффективной политической легитимации. Обнаружение ее базовых когнитивных структур, исследование эволюции их семантического содержания в сопряжении с политическими практиками и морфологией политики позволяет выявить специфику легитимационного процесса и политической культуры того или иного общества. Сегодня в России, как и в других странах бывщего Советского Союза идет становление политической системы (в шмидтовском понимании термина). «Становящаяся», на наш взгляд, может быть названа та система, в которой разрушена прежняя система связей политических институтов, а новая начинает складываться. В подобной «промежуточной» ситуации проявляются нефиксировавшиеся прежде различия между политическими и иными формами социально-властных контактов. Другими словами, область, ранее пронизывавшая все общественные сферы и вступавшая с ними в отношения взаимозависимости, стремится к обособлению и оформлению. Современная политическая жизнь показывает, что необходимо критически подходить к тезису о разумности общественного мнения — результата публичной дискуссии. Понятие «публичная политика» в обыденном восприятии тесно связана с активно политически функционирующей «демократической общественностью» (по Ю. Хабермасу). Это понятие представляет собой своеобразный отклик на констатацию факта глубокого и острого общественного разногласия, характерного для современных западных демократий. Из 101 только институциональной или ролевой принадлежностью, но и когнитивнооценочными кодами (схемами классификаций), необходимыми для понимания смысла политических действий. Политическая идентичность проявляется как когнитивная структура представлений о себе политических агентов, причем такие представления хотя и связаны с позициями поля политики, не есть их идеальные «слепки». Посредством указанных схем «агенты классифицируют сами себя и позволяют квалифицировать», они выступают своего рода инкорпорированными «моделями» или «программами» политических практик, интериоризированными значениями политических установок, ставших личностными свойствами в результате социализации и усвоения политического опыта. Пространство политической коммуникации не существует само по себе, а «вписано» в универсальное поле власти. Так, Э. Гидденс видит во власти «всепроникающее явление социальной жизни», своего рода «трансформирующую потенцию» («посредника»), реализующуюся в попытках акторов заставить окружающих подчиниться их желаниям, и утверждает, что по своей природе власть — не угнетение, а ресурс или разновидность действия, «способность выбирать образ действия или добиваться результатов» посредством использования многообразных ресурсов.'^' Не менее широко трактует смысл властных отношений П. Бурдье. Поле власти, считает он, есть пространство отношений силы между агентами, наделенными капиталами, «пространство игры, внутри которой владельцы капитала (разных его видов) борются именно за власть над государством». «Государственный капитал» обеспечивает — главным образом через систему образования — власть над другими видами капитала и их воспроизводством.'^^ Политика в интерпретации Э. Гидденса и П. Бурдье — «средство, к которому власть прибегает для осуществления своих целей и основное содержание деятельности правитель '^' Гидценс Э. Социология. М., 1999. С. 195. '^^ Бурдье П. Дух государства: генезис и структура бюрократического поля. М., 1999. С. 136 109 волических средств селекции (обобщения смысловых орентаций) партнеров, «превращающих их действия в решения», представлено работах Н. Лумана.'" «Символический капитал — это доверие, — подчеркивает П. Бурдье, — власть, представленная тем, кто получил достаточно признания, чтобы быть в состоянии внушать признание»'^'*. Поэтому исследование символической структуры таких кодов дает ключ к разгадке особенностей социокультурной динамики. Показательно, что и в политической науке предметные области исследования политической легитимности и политической культуры довольно тесно сопряжены. Особенно отчетливо это прослеживается в проблематике, связанной с типологией политических культур, где наряду с традиционными критериями употребляются дополнительные, отсылающие к уровням доверия. Становление и наличие многообразных коммуникативных кодов, обеспечивающих смысловую селективность в специализированных областях политических практик, несомненно, повышает уровень легитимации пространства политической коммуникации. От «качества» символического производства и способов его конвертации в пространство политической коммуникации зависит способность публичной власти эффективно выступать в роли средства всеобщей связи в процессе целедостижения. Коммуникативный потенциал наиболее отчетливо проявляется при наличии эффективной политической легитимации. Обнаружение ее базовых когнитивных структур, исследование эволюции их семантического содержания в сопряжении с политическими практиками и морфологией политики позволяет выявить специфику легитимационного процесса и политической культуры того или иного общества. Ценностные качества политической коммуникации ранжируются и политически переосмысливаются бюрократией в собственных интересах, однако они во многом определяются состоянием и уровнем развития общей и по Луман Н. Власть. М.. 2001. С. 52-54 Бурдье П. Начала. М., 1994. С. 204 |