|
92 В российском обществе меняется характер и формы политической активности и социального протеста. Количество граждан, которые заявляют, что они могут прибегнуть к активным действиям, увеличивается по мере снижения уровня жизни и возрастания социально-политической напряженности. Вместе с тем, произошло увеличение числа граждан, склоняющихся к непротестным формам загццты своих интересов: с 13% до 21% возросло число граждан, готовых подписать обращение к Правительству; с 9% до 19% . готовых выйти на митинг, демонстрацию; с 11% до 16% . потенциальных участников забастовок, акций протеста; с 3% до 7 . 10% . заявляющих, что их интересы достаточно защищены. В современном обществе, считает Ю. Хабермас, сфера действия общественности постоянно расширяется, а политическая действенность снижается: «Мы можем различать коммуникативно порожденную и административно применяемую власть. В политической публичности встречаются и пересекаются два противодействующих процесса: процесс коммуникативного производства легитимной власти... и процесс достижения легитимации через политическую систему....» 24Явления политической жизни привлекают внимание респондентов довольно редко. Исключение составляют лишь те случаи, которые либо имеют налет сенсационности, либо затрагивают повседневную жизнь человека, касаются волнующих его проблем. Таким образом, в отношении людей к политическим событиям в полной мере обнаруживаются выявленные в психологии эффекты «выпуклой» и «ожидаемой» информации. Невысокий в целом интерес россиян « политическим событиям, отгйечНеМый социологическими службами в настоящее время, контрастирует с периодом крнца 1980-х — начала 1990-х годов, когда люди с повышенным вниманием следили за выступлениями политических лидеров, стремились быть в курсе происходящего.124 124 Hahermas J. Die Modeme ein unvollendetes Projekt: Philosophischpolitische Aufsatze 1977-1990. Leipzig: Reclam Verlag, 1990. P. 203. |
84 менение «горизонта легитимности» и нашло свое отражение в обращении социологов к феномену публичной политики. Задача публичной политики достижение консенсуса, то есть общественного согласия по фиксированным проблемам. Публичная политика не может быть редуцирована лишь к институциональным формам практик, таким как коммуникация в СМИ или деятельность экспертов. Для нее характерны сильная дифференциация институциализированных форм политических практик и индивидуализация необъективированных практик. В современном обществе, считает Ю. Хабермас, сфера действия общественности постоянно расширяется, а политическая действенность снижается: «Мы можем различать коммуникативно порожденную и административно применяемую власть. В политической публичности встречаются и пересекаются два противодействующих процесса: процесс коммуникативного производства легитимной власти... и процесс достижения легитимации через политическую систему... Как осуществляются оба эти процесса, спонтанное формирование воли в автономных объединениях общественности (Offentlichkeit) и организованное достижение лояльности масс, и какой из них господствует над другим, это эмпирический вопрос.» При этом автоном ными Ю. Хабермас называет лишь те объединения общественности, которые не производятся политической системой в целях легитимации и не являются частями этой системы. По мысли немецкого социолога, эти объединения должны возникать спонтанно из повседневных практик и иметь проницаемые границы. В сильно дифференцированных обществах социальное пространство конституируется ансамблем полей. Они имеют смысл подпространств, «...которые обязаны своей структурой неравному распределению отдельных видов капитала, и (социальное пространство) может восприниматься в форме ^^ Hahermas J. Die Modeme ein unvoUendetes Projekt: Philosophischpolitische Aufsatze 19771990. Leipzig: Reclam Verlag, 1990. P. 203. ^^ Hahermas J. Der politische Diskurs der Modeme: Zwolf Vorlesungen. Frankfurt am Main: SuhrkampVerlag,1985. 94 связь между политической ангажированностью и уровнем образования: об интересе к политике говорят 59% респондентов с высшим образованием, 43% — со средним специальным, 34% — со средним и ниже среднего. Относительно состоятельные респонденты проявляют его чаще, нежели граждане с низкими доходами. Вместе с тем никакой зависимости между типом населенного пункта, в котором проживает респондент, и его интересом к политике не обнаруживается: вопреки расхожему мнению, сельские жители и обитатели малых городов демонстрируют к ней практически такой же интерес, как и жители мегаполисов и других крупных городов. Наконец, результаты исследований неизменно подтверждают тот общеизвестный факт, что в нашей стране старшее поколение более политизировано, чем молодежь: в октябре 2004 г. среди лиц, не достигших 35 лет, интересовались политикой 34% (не интересовались — 63%), а среди тех, кто старше 55 лет, — 52% (не интересовались — 47%). Любопытно, однако, что «отцы» значительно чаще отмечают, что их интерес к политике идет на убыль, а «дети», наоборот, заявляют о его росте"^. Приведенные данные отражают, скорее, своеобразный эффект «стоячей волны»: по мере взросления у молодых людей возникает некоторый интерес к политике, и когда конкретные респонденты утверждают, что за последние годы стали больше ею интересоваться, они, по всей видимости, не столько «сигнализируют» о росте политизированности своего поколения, сколько констатируют смену этапов собственной, индивидуальной социализации. Явления политической жизни привлекают внимание респондентов довольно редко. Исключение составляют лишь те случаи, которые либо имеют налет сенсационности, либо затрагивают повседневную жизнь человека, касаются волнующих его проблем. Таким образом, в отношении людей к политическим событиям в полной мере обнаруживаются выявленные в психологии эффекты «выпуклой» и «ожидаемой» информации. Невысокий в целом "^ Кертман Г.Л. Интерес к политике по российски: мотивы явные и скрытые // Полис, № 1,2005 г. 95 интерес россиян к политическим событиям, отмечаемый социологическими службами в настоящее время, контрастирует с периодом конца 1980-х — начала 1990-х годов, когда люди с повышенным вниманием следили за выступлениями политических лидеров, стремились быть в курсе происходящего. Изучение психологических механизмов постижения смыслов и значений политических событий помогает разобраться в особенностях понимания простыми людьми мира политики. Четко проявляется зависимость между политическими установками и характером восприятия политического события. Если политическая установка является сильной, то при восприятии события она играет роль смысловой рамки, предопределяющей оценку действий политического актора. В данном случае информация о событии используется для подкрепления самой установки. Если установка слабая или участники события не известны индивиду, он оказывается более открыт для принятия новых оценочных суждений. Однако какие именно суждения из противоречивого дискурса, складывающегося вокруг политического события, он примет, зависит, во-первых, от степени его доверия к источнику информации и, во-вторых, от содержания тех когнитивных структур, которые он будет на подсознательном уровне использовать для категоризации данного события. Иначе говоря, на каждое политическое событие человек смотрит сквозь свой «перцептивный экран» (Е.В.Егорова-Гантман), который обусловливает селективность восприятия, множественность интерпретаций, неоднозначность к/113 оценок и суждении . Показательны в этом плане сравнения результатов ежегодных опросов ВЦИОМ'''*. Среди основных причин политического абсентеизма, которые назывались респондентами: невозможность влияния на решения властей; незащищенность населения от административного диктата; неспособность адми Пушкарева Г.В. Политические события глазами россиян: психологические механизмы восприятия и индивидуальной интерпретации // Полис, № 4, 2004. "'' Левада Ю. От мнений к пониманию. Социологические очерки. 1993-2000. М.: Московская школа политических исследований, 2000. |