|
стами и «высоко» оптимистами. Чтобы получить более-менее объективные данные, необходимо проводить мониторинг по очень узким вопросам по строго разработанной шкале. Кроме того, стремление к полному удовольствию как цели развития человечества это давно дезавуированный тезис, к которому вряд ли следует возвращаться после знаменитого произведения братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу» с описанной там третьей моделью кадавра профессора Выбегало. Субъективные показатели КЖ можно было бы успешно проверять также на основе разработанных в медицине методик, но этот вопрос в существующих исследовательских сюжетах не рассматривается. Поэтому исключение понятия «физиологическая норма здоровья» из совокупной характеристики качества жизни делает рассуждения о нем бессмысленными. С другой стороны, именно такая формулировка позволяет найти компромисс между необходимостью учета индивидуальных биопоказателей и компетенций социологии медицины. И здесь логически возникает предположение о том, что если есть качество жизни, то должно быть и количество. Об этом практически никто не размышляет, кроме разве что уже упоминавшегося R. Нагге. Выступая против расширительного понимания качества жизни, предложенного Гловером, который распространял суждения о проблемах эвтаназии, заявляя, что сознание не стоит сохранять, если оно целиком занято страданием. Отсюда соотношение количества сознания и качества морального оправдания, но поскольку такая конструкция носит несколько публицистический, а не научный характер, R. Нагге переходит в категориальное поле социологии медицины, указывая на необходимость разработки понятия «количество жизни». Сам он решает вопрос только в общих чертах: уменьшение (увеличение) количества жизни животных/человека, разделяет политиков на либералов и «зеленых». К сожалению, здесь опять речь не идет о самом человеке, а только о его взаимоотношениях с окружающей средой. Термин «количество жизни» в индивидуальной транскрипции можно отождествлять (в известной степени) с по171 |
опросами, по мнению автора. Неудивительно, что его позиция во многом повторяет позицию известного социолога A.Inkels (Мерлин В.С. , 1986) . Косвенно, автор относит к консерваторам тех, кто связывает улучшение качества жизни с техническим прогрессом, и к экологистам тех, кто связывает ухудшение КЖ с ухудшением природной среды в результате того же технического прогресса. Таким образом все рассуждения о качестве жизни , столь успешно начатые, претерпевают редукцию до уровня рассуждений о загрязнении окружающей среды, а попытка компаративного анализа КЖ приводит автора к достаточно противоречивому выводу о том, что по всем объективным показателям по сравнению с тем, что было сто и более лет назад , КЖ улучшилось, однако, социальное расслоение углубляется, прагматизм побеждает духовность, политическая ситуация не улучшается, угроза войн и сами войны остаются и, следовательно, человек не может себя чувствовать комфортно в такой ситуации. Здесь явно проявляются особенности социологического подхода к оценке качества жизни, которые в настоящее время все больше расходятся с особенностями медицинского подхода. Так, например, социологи высказывают предположение о том, что если есть качество жизни, то должно быть и количество. Об этом наиболее убедительно пишет такой известный специалист в области социологии медицины как R. Нагге. Как справедливо отмечает Cohen С. , выступая против расширительного понимания качества жизни, предложенного Гловером, который распространял его и на животных, он первоначально связывает свои рассуждения с проблемами эвтаназии, заявляя, что сознание не стоит сохранять, если оно целиком занято страданием.( Cohen С., 1982). Отсюда соотношение количества сознания и качества морального оправдания. Но, поскольку такая конструкция носит несколько публицистичный, а не научный характер, R.Harre переходит в категориальное поле биоэтики , указывая на необходимость разработки понятия “количество жизни”. Сам он решает вопрос только в общих чертах: уменыпение/увеличение количество жизни животных/человека разделяет политиков на либералов и “зеленых”. К сожалению, здесь опять речь не идет о самом человеке, а только о его взаимоотношениях с окружающей средой. Нам представляется, что термин “количество жизни” в индивидуальной транскрипции можно отождествлять, в известной степени, с понятием “физиологическая норма здоровья” в контексте известной интерпретации здоровья ВОЗ.( Cereseto S. I., 1986). Более того, размышления о соотношении качества и количества жизни наводят на мысль о том, что появление этих понятий суть рефлексия л несостоятельности медицинского понятия “норма” в современной ситуации антропологического кризиса, когда, как мы уже указывали выше, норма и патология меняются местами, когда классические проявления нозологических форм можно встретить лишь в учебниках, но никак не в реальной жизни. Необходимый консерватизм, традиционно оберегающий медицину от эксцентричных экспериментов с жизнью, не позволяет ее представителям признать архаичность понятий “норма” и “патология” и открыто объявить о том, что совокупной оценкой состояния пациента может и должно стать понятие “качество жизни”, а понятие “норма” должно присутствовать в нем в снятом виде. Естественно, применение данного понятия вынужденно выводит медицинское знание в область междисциплинарных связей и заставляет применять не только психологические, но и социологические технологии . С другой стороны, социологизаторский подход к проблеме лицемерно отвергает приоритет медицины в разработке измерительных процедур , без которых никакого представления о качестве жизни получить нельзя. Таким образом, только неспособность к междисциплинарному подходу и отсутствие конвенциальных процедур препятствует выработке общезначимого понятия качества жизни. В заключении скажем, что в нашем исследовании мы в качестве базового использовали понятие качества жизни, предложенное В.Петровым и |