|
П.И. Русаковского: «невозможно поверить, что попечительный и добропорядочный хозяин в течение 8 лет не обозрел, что есть и чего нет в его доме»74. Такая безответственность руководства музея была связана с падением престижа и разложением во флоте. С негодованием об этом писали современники, передовые деятели российской культуры. Выдающийся русский мореплаватель В.М. Головнин указывал: «Если бы хитрое и вероломное начальство, пользуясь невниманием к благу Отечества и слабостью правительства, хотело по внушениям и домогательству внешних врагов России, для собственной своей корысти довести различными путями и средствами флот наш до возможного ничтожества, то и тогда не могло бы оно поставить его в положение более презрительное и более бессильное, в каком оно ныне находится»75. К счастью, Русаковский и де Местр были скорее исключением из правил. Специалисты, работавшие в военных музеях, подлинные патриоты, вели кропотливую созидательную работу. В артиллерийских хранилищах, в Оружейной палате московского Кремля накапливались все новые и новые коллекции отечественного и иностранного оружия. М ногое сделал для Морского музея в эти годы лейтенант Александр Яковлевич Глотов, назначенный в 1806 году помощником директора. Этот опытный и неутомимый исследователь составил морской словарь, описал «архипелагскую» экспедицию 1769 1774 годов, подготовил обширное «Изъяснение принадлежностей к вооружению корабля», посвященное «российским юным мореходцам», а также ряд брошюр о морском флоте. А.Я. Глотов собственноручно создал несколько замечательных моделей и около 400 моделей кораблей и машин реставрировал. Именно он, ссылаясь на петровский регламент, добился обязательной присылки в музей чертежей вновь построенных военных судов, планов приморских крепостей, гаваней и верфей. С именем Глотова связано также основание всемирно прославившейся модельной мастерской. Ее модели кораблей предназначались не только для экспозиции музея, но использовались в качестве пособий для военно-морских учебных заведений. Огромный патриотический подъем, вызванный Отечественной войной 1812 года, всколыхнул в России интерес к истории, своим историческим истокам, исконным культурным традициям, подвигам национальных героев, которые стали примером для подрастающих поколений. Это отразилось в 7 4См.: РГИА. Ф.434.0п. 1.Д. 18-24. 75Головнин В.М. О состоянии русского флота в 1824 г. СПб., 1861. С.4. |
ни одной модели. А когда он уехал в Грузию, не сдав даже музей по описи, «был обнаружен большой беспорядок по библиотеке и по письменной документации». В 1810 году новый директор музея был подобран из числа экспедиторов комиссии духовных училищ, им оказался некий коллежский советник, карьерист и святоша П. И. Русановский, лицо и дела которого видны хотя бы из характеристики, данной в сочинении историографа музея: «он без труда занял эту должность, при поддержке вице-адмирала маркиза де Траверсе... Однако преклоненные его годы и видимая любовь к сибаритству оказали на дела музея разлагающее влияние». После возвращения из эвакуации, в связи с Отечественной войной 1812 года, коллекций музея, зазимовавших в Ладоге, они остались валяться без всякого присмотра, П.И. Русановский перестал бывать в музее. В своем рапорте в департамент он писал: «О недостатках книг по библиотеке ничего определенного сказать не могу, ибо сам не знаю, есть ли оные или нет?». Даже терпеливые руководители департамента не выдержали такой вопиющей безответственности, начальник департамента написал на рапорте П.И. Русановского: «Невозможно поверить, что попечительный и добропорядочный хозяин в течение 8 лет не обозрел, что есть и чего нет в его доме»1. Однако безответственность в музее продолжалась. Современники, передовые деятели культуры с негодованием говорили о падении и разложении флота. Выдающийся русский мореплаватель В. М. Головнин в остром памфлете указывал: «Если бы хитрое и вероломное начальство, пользуясь невниманием к благу отечества и слабостью правительства, хотело по внушениям и домогательству внешних врагов России, для собственной своей корысти довести различными путями и средствами флот наш до возможного ничтожества, то и тогда не могло бы 1 См.: Центральный государственный исторический архив Российской Федерации. Ф.434. Оп.1. Д. 18-24. оно поставить его в положение более презрительное и более бессильное, в каком оно ныне находится»1. Подлинные патриоты своей Родины в военных музеях вели I кропотливую созидательную работу. В артиллерийских хранилищах, в Оружейной палате Кремля накапливались все новые и новые коллекции отечественного и иностранного оружия. В Морском музее в эти годы большую положительную работу вел лейтенант Александр Яковлевич Глотов, назначенный в 1806 году помощником директора музея. Это был опытный и неутомимый исследователь. Он составил морской словарь, дал описание Архипелагской экспедиции 1769-1774 годов, обширное «Изъяснение принадлежностей к вооружению корабля», посвященное «российским юным мореходцам», а также ряд брошюр о морском флоте. А. Я. Глотов сам сделал несколько замечательных моделей и около 400 моделей кораблей и машин реставрировал. Именно А. Я. Глотов добился, ссылаясь на петровский регламент, обязательной присылки в музей недостающих предметов, чертежей всех построенных военных судов, планов приморских крепостей, гаваней и верфей. С именем А. Я. Глотова связано и основание модельной мастерской, которая в будущем завоевала себе мировую известность своими прекрасными моделями кораблей. Мастерская обеспечивала моделями не только экспозиции музея, но и военно-морские учебные заведения, способствуя наглядности в обучении офицеров флота. Отечественная война 1812 года, вызвавшая громадный патриотический подъем в народе, одним из своих следствий имела и рост интереса к истории нашей Родины, усиление поисков своих исторических корней. Передовые люди России того времени стремились к созданию правдивой истории своей страны, основываясь на собирании и систематизации архивных и вещественных памятников. Этой новой плеяде исследователей было свойственно горячее стремление шире и всесторонне 1Головнин В.М. О состоянии русского флота в 1824 г. СПб., 1861. — С. 4. |