определении преступления агрессии для целей Статута МУС сведены в документе Подготовительной комиссии для МУС от 24 июля 2002 г. «Предложения в отношении положения о преступлении агрессии»1. Определение агрессии, содержащееся в Резолюции 3314 (XXXIX) от 14 февраля 1974 г., подтверждает положение о том, что установление актов агрессии является исключительной прерогативой Совета Безопасности ООН. Получается, что в случае совершения агрессии рассматривать сложившуюся ситуацию будут два органа СБ и МУС. Причем один (СБ) главный орган ООН, несущий основную ответственность в этой области2. Создание МУС ни в какой мере не нарушает сложившегося баланса. Дело в том, что компетенции СБ ООН и МУС по вопросу агрессии различны. Необходимо четко разделить судебные функции МУС и функции СБ ООН. В первом случае речь сегодня идет об осуществлении правосудия, определении наказания для индивидов, совершивших преступление агрессии. Во втором о принятии мер по устранению угрозы или но восстановлению международного мира и безопасности. Эти меры не имеют судебного характера. СБ ООН не обладает компетенцией принимать самостоятельно и непосредственно меры по международному уголовному преследованию3. При принятии Статута МУС на Римской конференции 1998 г. государства единодушно поддерживали автоматическую «присущую по праву» юрисдикцию суда над преступлениями геноцида. Однако в отношении юрисдикции иад другими основными преступлениями преступлениями против человечности и военными преступлениями мнения расходились. Международный уголовный суд уполномочен привлекать к ответственности виновных в совершении нарушений международного гуманитарного права, если они являются гражданами государства-участника 1Док. ООП PCNlCC/2002/2/Add.2. 1См.: Блшценко И.П., Фисенко И В. Международный уголовный суд М.: Закон и право. Ю11ИТИ. 1998. С. 93. ’ См.: Блшцеико И.П., Фисенко. Указ. соч. С. 93-94. Абашидзе A.X. Вопросы юрисдикции Международного Уголовного суда и взаимоотношения с Советом Безопасности ООН // Международный уголовный суд и позиция России. Материалы конференции, 9-10 июня 1998 года. М.: Фонд «Гласность». 2000. С. 34-36. |
терроризм от международного, относя данное преступление к международным по общественной опасности, которая является наивысшей, а следовательно, относящейся к юрисдикции Международного уголовного суда при появлении политических целей. При разграничении общеуголовных преступлений таких, как убийства, захват заложников, взрывы в общественных местах, угон средств сообщения, необходимо исходить из целей и мотивов этих насильственных актов, являющихся средством, орудием преступления международного терроризма. Здесь наша точка зрения совпадает с точкой зрения проф. Н.И. Костенко, отметившего, что “любой акг международного терроризма так или иначе, связан с политической системой, которую он стремится либо расшатать, либо укрепить”1. Таким образом, диссертант предлагает, отнеся к юрисдикции Международного уголовного суда преступления международного терроризма, дать ему следующее определение: “Под международным терроризмом понимается совершение, организация, содействие осуществлению, финансирование или поощрение актов против другого государства или попустительство совершению таких актов, которые направлены против лиц или собственности и которые по своему характеру имеют целью вызвать страх у государственных деятелей, групп лиц. или населения в целом для достижения поставленных политических целей”. При определении юрисдикции Международного уголовного суда и сс пределов возникает вопрос: предоставит ли договор Суду автоматическую юрисдикцию в отношении всех основных преступлений заранее, либо страны в каждом конкретном случае будут иметь возможность соглашаться или не соглашаться на признание юрисдикции Суда. На Римской конференции 1998 года государства единодушно поддерживали автоматическую (“присущую по праву”) юрисдикцию суда над преступлениями геноцида. Однако в отношении юрисдикции над другими основными преступлениями преступлениями против человечности и военными преступлениями мнения расходились. По отношению к военным преступлениям и преступлениям против человечности ряд государств выступали за механизм “присоединения", который, 1Костенко II И: Международная уголовная юстиция: проблемы развития. М.: Росконеульт, 2002. с. 267. |